Работал у нас секретарь обкома --
Лет двадцать сидел "на троне".
Он был подкован и перекован
Как старые битые кони.
Он выделялся, словом владел,
Умело шутил и дерзил.
Правда, тогда никакой передел
Ему ничем не грозил.
Он мог пустяки говорить о сырках,
О пиве и туалетах,
А слушали так, как будто впотьмах
Вдруг зажигали ракету.
Влюбленный в арии и во власть,
Работал он, наслаждаясь,
Ему казалось: не может он пасть.
Судьба его будет другая.
Но знать так воспитана: в первые лица,
Какой бы хозяин у нас не сидел,
Она с зарождения вечно стремится,
Так что падение -- вечный удел.
И вот наш герой с решительной челкой
Идет как простой рядовой гражданин.
И в уличном гаме словно иголка,
Его обронили -- остался один.
Как странно, что те, как будто из клона,
Другой стороной спешат проскользнуть
Без чести, привета, кивка и поклона,
Без доброго взгляда на старческий путь.
Но ты же работал с ними?! Работал.
Но ты же область тянул?! Бог мой!
А что же они теперь, обормоты,
Спешат тебя обойти стороной?!
Уверен, что наш гроза-секретарь
Думал об этом, шлепая в даль...
На растоптанной поляне
Пес коричневой стрелой
То летит, то хулиганит --
Лает как сторожевой.
Сеттер с грустными глазами
Вызывает всякий раз
Или гордость, или зависть:
"Мне бы так скакать сейчас..."
Но порой моя собака
Ляжет вяло у двери.
Завздыхает, словно плакать
Будет горько до зари.
Ох, обманчив этот сеттер!
К переменчивости -- дар.
Экстерьером он как мэтр,
А хвостом скорей школяр.
Я люблю его за лихость,
Когда снега намело...
А еще, когда он тихо
Сядет рядом. Нам тепло.
Я прошу вас: прикипите
Вы ко мне, а то во мгле
Я исчезну... Не как житель,
А как личность на земле.
Я прошу вас: приходите,
Пока "пьеса" на ходу.
Я играю в ней -- не зритель.
Не придете -- пропаду.
Я прошу вас: переплавьте
Свою гордость в нежный стих.
Вы учтите, что я автор
Нашей пьесы на двоих.
Звук дальний, но протяжный,
Скорей не звук, а эхо.
Как будто горец-бражник
Поет после успеха.
Но вот он замолкает --
И снова снег и лед.
Сванетия мигает.
Но больше не поет.
Ролен НОТМАН.