МОНУМЕНТ СЛАВЫ -- МОНУМЕНТ ЧЕСТИ

Мало кому из городских жителей известно, что наш новосибирский Монумент Славы был спроектирован и поставлен на площади в Кировском районе города вопреки запретам ответственных за такие решения начальников. Автору проекта скульптору Александру Чернобровцеву пришлось просто-таки пройти через огонь и воду, чтобы потом в честь этого памятника звучали медные трубы. Поскольку история возведения Монумента так и не получила широкого распространения, предлагаем нашим читателем ознакомиться с отрывками из воспоминаний автора о том нелегком периоде его жизни.

Итак: накануне 25-летия Победы у автора уже появился замысел и сложилось представление о том, что это должна быть Стена. Но первую же часть -- вывеску -- зарубили на архитектурном совете города...

"Долго я думал, что же делать и решил пойти в Кировский райком партии, к первому секретарю Владимиру Федоровичу Волкову:

-- Как раз перед вашими окнами я хотел бы сделать панно, посвященное подвигу наших земляков в Великой Отечественной войне, -- и объяснил, какой разговор у меня состоялся в горкоме.

Волков сразу подхватил эту идею и сказал:

-- А мы вот как поступим: мы никого не будем ни о чем просить. Все сделаем сами! Поднимем все заводы, всех людей района и сделаем!

Так этот человек мужественно взвалил на себя всю полноту ответственности за гигантское сооружение, задействовал все предприятия, мобилизовал людей. А работа была колоссальная по своим объемам и трудозатратам -- одной земли надо было переворочать 20 гектаров! Но люди, кировчане, восприняли строительство памятника как свое кровное дело, выкладывались, помогая, кто чем может, проводя воскресники и субботники. Это поражало, радовало, вдохновляло. Волков потом признался мне, что среди многочисленных заводов индустриальной Кировки только один-единственный директор предприятия заупрямился и отказывался поначалу от "лишней" работы, но он его так отбрил за эту позицию, что директор понял: если он откажется, то заводчане его просто проклянут!

Но вот проектирование закончено, мы уже приступили к сооружению монумента. И тогда Алексей Степанович Егоров, председатель райисполкома, человек, много сил потративший для воплощения проекта в жизнь, сказал мне: "А ты знаешь, ведь необходимо соблюсти формальность. Нужно получить разрешение городских властей на строительство!". Пришлось мне идти в горисполком. Заместитель председателя был мне лично знаком, вот потому я и обратился именно к нему -- к Александру Павловичу Филатову. Он не стал заниматься бюрократическими проволочками и сказал: "Садись и сам пиши проект постановления". Я быстренько написал емкое и очень короткое решение: "Одобрить инициативу Кировского РК КПСС по сооружению памятника новосибирцам, павшим в боях в Великой Отечественной войне, и разрешить его строительство". Чтобы проект решения обрел юридическую силу, его надо было утвердить на заседании исполкома. Филатов взял бумагу и пошел на заседание, которое должно было вот-вот начаться. Я сидел в приемной, ждал. Через некоторое время он выходит крайне смущенный: "Севастьянов против!" (Севастьянов -- председатель горисполкома).

И вот ведь что удивительно: этот Севастьянов так закусил удила, так противился памятнику, что до самого последнего момента ставил мне палки в колеса! Объявил вдруг конкурс среди художников на... памятник погибшим в минувшей войне! Мы строим вовсю, ведем колоссальные работы, в которых задействованы тысячи людей, истрачены немалые деньги, и вдруг конкурс на еще один памятник! И он состоялся! В нем участвовало шесть проектов. Но конкурс не дал результатов. И не потому, что все проекты были плохие (хотя почти во всех была использована фигура матери, которую я уже придумал, и фамилии погибших, которые я считаю своей находкой), а потому, что памятник должен был возводиться на набережной. Все сказали: зачем в месте, где люди отдыхают и гуляют, напоминать им о жертвах войны?

Тогда Севастьянов, огорченный тем, что не смог зарубить мой проект при помощи проведения конкурса, издал постановление о запрещении строительства памятника.

Иду в облисполком, к первому заму, Алексею Романовичу Штыренко. Он не верит, что такая бумага могла появиться на свет, звонит в горисполком для проверки. Удостоверяется, ахает и бросается спасать положение. Царствие ему Небесное! Он воскресил меня тогда, вдохнул надежду. Тут же была создана группа по спасению памятника. В нее вошли Александр Павлович Филатов, который к этому времени стал занимать пост рангом выше Севастьянова -- секретаря горкома КПСС, сам Штыренко, Лосев. И эти люди разработали план. Мне сказали: "За этот месяц, что Севастьянов в отпуске, ты должен успеть все!".

И началась сумасшедшая гонка. Я должен был завершить лепку рельефов, следить за созданием макета, который надо везти в Москву на утверждение, закончить чертежи и вообще переделать тысячу дел. Я и обычно-то не позволял себе расслабляться. Даже обедал не больше 15 минут, в райисполкомовской столовой меня обслуживали вне очереди, а вечерами заскакивал в соседний магазин, хватал бутылку сливок и этим был сыт. И тут пришлось так уплотнить график, что доведись сейчас повторить все это -- не смог бы!

Я довольно долго вынашивал идею триумфальной арки с несколькими проходами, и лишь позже пришла мысль сделать пилоны, на одной стороне которых поместить фамилии погибших земляков. Эти фамилии -- основная идея памятника, его суть. И я был первооткрывателем этой идеи. Вспоминаю, как вызвал меня к себе Александр Павлович Филатов:

-- Где ты видел, чтобы такое делали?

-- Почему я должен это где-то видеть? Пусть другие у нас посмотрят!

В общем, за свою идею я дрался, как мог, но так и не сумел переубедить Александра Павловича. Пришел домой в отчаянии. Нет у меня больше других вариантов. Нет! Все! Надо отказываться! Опустошенный, подавленный, промучился несколько часов, а когда уже собрался спать, вдруг раздался поздний звонок. Звонил Филатов: "Надо делать!"

Пока я "бодался" с худсоветом, Филатов и Севастьянов (уже подчиненный Филатова) были на приеме у министра культуры Кузнецова. Обратились к нему за помощью еще и потому, что этот Кузнецов был от нашей области избран депутатом Верховного Совета страны. Думали, что он "наш человек", поможет. А он начал демонстрировать свой "патриотизм": "Сибиряки такую роль в войне сыграли! Они золотого памятника достойны! А вы тут чего сварганили? Такие вещи так не делают!" В общем, поддержки не встретили. Выйдя от министра, стали мои начальники меня упрекать: "Ну, и заварил же ты кашу! И как теперь ее нам расхлебывать?"

Сказать, что было тяжело на душе, значит, ничего не сказать. Прилетел из Москвы поздним вечером и прямо из аэропорта -- к монументу. Хожу там как потерянный.

А дальше как в сказке: наутро меня разбудил звонок из обкома, от второго секретаря. Он спрашивает: "Ну, что там в Москве?"

-- Сказали, что приедут после 50-летия Октября и будут принимать решение на месте.

А он мне отвечает: "А мы не станем никого ждать. Будем открывать! Сами!"

Поразительно! Сколько раз этот монумент был под угрозой уничтожения и сколько раз чудесным образом воскресал!

Сейчас уже не помню, 6 или 5 ноября 1967 года состоялось торжественное открытие Монумента Славы".

По книге "Мой Новосибирск. Книга воспоминаний".
Автор-составитель Т.Иванова.