МАСТЕР СИНТЕЗА
НЕПРИМИРИМОГО
Слово об учителе.
 |
Дело в том, что мы с Марком Константиновичем получились действительно "родственниками" по научной карьере, по крайней мере с формальной точки зрения: первая степень по географии, вторая по экономике, да и внутри этих наук у нас близкие специализации. В самом этом факте, конечно, ничего необычного. Но! Я много занимался историей науки, и как часто, изучая биографии, списки трудов ученых, видел: вот граница (вплоть до даты!), отделяющая "одного" человека от совсем "другого". Был физик — стал лингвист, был географ — стал экономист-математик или политолог и т.п. Нередко это бывали поиски самого себя, приносящие удовлетворение (и то не всегда) лишь на закате карьеры.
Совсем не таков был Марк Константинович. Все эти годы (а первый мой — тогда еще начинающего инженера-экономиста Института экономики Уральского филиала АН СССР — ознакомительный разговор по телефону с ним состоялся ровно 20 лет назад) меня не покидало ощущение, что он почти сразу нашел свою линию в науке, свой метод, свое географическое место деятельности, свой уникальный и экспериментальный коллектив — и уверенно шел избранным путем всю жизнь, без колебаний, "нанизывая" одну науку на другую ради решения серии порой до конца только ему понятных народнохозяйственных задач. Таким образом, не преувеличивая, я могу отнести М.Бандмана к выдающейся (и не столь многочисленной, как может показаться) когорте ученых-синтезаторов, которые творчески и плодотворно объединяли порой мало совместимое! В данном случае — географическую романтику и экономико-математическое программирование. Он гениально и настойчиво обратил в свою "веру" десятки специалистов разных профессий, развернул их лицом к пространству, "заземлил", конкретизировал многие исследования.
Сейчас по-особенному вспоминается одно высказывание Марка Константиновича, брошенное им как бы случайно, за традиционными научно-чайными посиделками в его секторе ТПК, в ответ на добро-ироничное замечание одной из сотрудниц: "Ну, Марк Константинович! Это чистая география у вас!" — "Да, Муза Александровна! Я родился географом — видимо, и умру им!" И позже я неоднократно находил подтверждения этих слов в те, к сожалению, немногочисленные из-за его чрезвычайной занятости часы нашего общения в его рабочем или домашнем кабинетах, когда он подходил к полке, доставал очень старый и редкий фолиант, либо только что вышедший из печати сигнальный экземпляр не менее уникальной книги, разворачивал принесенные мною карты — и начинались суждения об общих для нас с ним столпах московской школы экономической географии, о тектонике и климате, об образе жизни народов ближних и дальних стран — вопросах, так бесконечно "чужих" для большинства его замечательных коллег. Но это — часы! А все остальные дни, ночи, выходные, он без остатка посвящал науке, которую может быть не совсем удачно назвали "региональная экономика". Перефразируя, можно сказать, что М.Бандман сотворил свою "оригинальную экономику": я думаю так и останется загадкой, и не только для меня, как он моментально преобразовывал отраслевой проект или региональное "пожелание" в конкретную формализованную задачу с четкими пространственно-временными ориентирами и умел организовать дело так, что спустя, буквально, полдня на стене перед ним вывешивался и обсуждался плакат с матрицей коэффициентов решения этой задачи! А спустя дни и недели практически любой территориальный комплекс мог превратиться в "конструктор", собираемый и управляемый умелой рукой Мастера.
И "всемирное признание" в отношении Марка Константиновича — не дежурная фраза. Даже на бытовом уровне. Много раз, отправляясь в очередную поездку по миру, я получал от Учителя десятки контактных фамилий и адресов (в Китае, Индии, Америке, Австралии, Англии) и всегда на первый же звонок получал восхитительно стандартный ответ: "Ученик профессора Бандмана? Добро пожаловать!" Причем даже от людей, не до конца понимавших или принимавших его научную идеологию ТПК. Имя и авторитет Бандмана открывали и двери и сердца...
Время и обстоятельства отдалили меня от новосибирского Академгородка. Да и преподавательская рутина "засасывает". Но метод Бандмана в широком смысле слова остается со мной. Принцип творческого синтеза непримиримого помогает мне сейчас в научных изысканиях по формализации энергоструктуры Земли на стыке знаний географии, экономики и ... религии. Дух местности, духовная жизнь коренных народов — вот что, по моему мнению, должно в будущем "подстилать" экономическое и экологическое прогнозирование и программирование регионов и стран. Поэтому мне так интересны сейчас исследования Института археологии и этнографии СО РАН, Отделения сравнительного религиоведения Колумбийского университета США, программные философские высказывания Н.Рериха и Далай Ламы ХIV. Я не успел об этом рассказать Марку Константиновичу, да и не думаю, что он бы одобрил мои такие "избыточные заглубления"... Но у каждого свой путь.
Не скрою, что у меня возникает некоторая доля беспокойства за судьбу научного направления, сформированного М.Бандманом, несмотря на то, что практически все его участки "закрыты" отличными специалистами — последователями Марка Константиновича. Уж очень велика была его личная доля, его цементирующее, направляющее воздействие до самых последних отведенных ему дней. Но дай бог мне ошибиться — и "древо", посаженное и взращенное Учителем, не усохнет и не отклонится от необходимого направления, и будет лучшим ему памятником.
К.Новосельский
Уральский государственный
экономический университет
г. Екатеринбург.