ПОД СЕНЬЮ ТАЛАНТА И ИНТЕЛЛЕКТА

В Издательстве Сибирского отделения РАН вышла книга Р.К.Нотмана "Предназначение".

Алексей ГОРШЕНИН

Полагаю, что, книгу Ролена Нотмана "Предназначение" можно смело назвать долгожданной. Вот уже к пятидесяти подкатывает новосибирскому Академгородку, а хорошего "группового портрета" тех, кто его начинал, ставил на ноги, закладывал и продолжал традиции, до сих пор не было. Не находилось мастера. Но это нам так только казалось. А мастер на самом деле уже давно и кропотливо над картиной работал, делая этюды и наброски в виде многочисленных газетных бесед-интервью с учеными, обкатывая отдельные фрагменты-очерки о них в родной "Советской Сибири", где уже много лет он в качестве научного обозревателя освещает жизнь сибирской науки. И вот наконец фрагменты мозаики легли в нужном композиционном порядке, образуя вполне законченное панно. Перед нами своеобразная история в лицах одного из самых передовых отрядов российской науки.

В двух с половиной десятках очерков этой книги Р.Нотман представил читателю три поколения ученых. Одни (М.А.Лаврентьев, С.А.Христианович, А.А.Трофимук, например) были отцами-основателями Академгородка. Другие — а среди них не только бывшие москвичи или иногородние (В.А.Коптюг или Н.Л.Добрецов), но и коренные сибиряки (например, В.Е.Накоряков, М.В.Курленя, Н.Н.Яненко) — их преемниками. Третьи — и вообще выпускники НГУ или питомцы ФМШ. Все они сумели за несколько десятилетий создать мощный и уникальный научный центр с особой интеллектуальной средой. Ряд очерков рассказывает об ученых "доакадемгородковской" эпохи (Г.В.Крылов, В.П.Казаринов, С.А.Векшинский), работавших в сибирской науке еще с предвоенных и военных лет. Ну а поскольку книга посвящена по замыслу не просто ученым, а еще и истинным интеллигентам, то в нее достаточно органично вошли очерки о вузовском преподавателе А.Л.Войтоловской, враче С.И.Пыхтине, а также переписка автора с замечательным русским писателем Ю.Нагибиным.

"Главное, что роднит героев этой книги, — сила духа, высокая нравственность и гражданственность, обостренное чувство долга, верность своему призванию, способность жертвовать ради него, ради любимого дела и общественной пользы своим отдыхом, благами, и, нередко, к сожалению, здоровьем и даже жизнью", — пишет в предисловии академик В.И.Молодин.

Но не только это. На примерах Лаврентьева, Трофимука, Будкера, Христиановича и других ученых первого ряда автор книги "Предназначение" убеждает нас, что роднит его героев, кроме того, удивительная "щедрость таланта", что они, при всей своей преданности науке, — не рабы ее, не холопы (как это очень часто бывает), а впередсмотрящие, люди, в полной мере обладающие внутренней свободой и независимостью суждений, "романтики-трудоголики", ненасытно жадные до всего нового, у которых замечательно сочетаются "аналитика и эмоциональность". Прекрасно зная себе цену, они не подвержены мании величия и совсем не академичны ("никакой псевдозначимости, никакой "надмирности" в них не наблюдалось"). И, наконец, все они — настоящие интеллигенты.

Тема подлинной интеллигентности в книге проходит красной нитью. О ней много размышляет автор, ее поднимают и герои очерков. По мнению академика Гончарова, "интеллигенты — это люди особого склада ума, характера, нравственности, поведения в обществе и в семье. Их ум сочетается с тактичностью, нравственностью, совестливостью. Равновесие в семье, коллективе, обществе держится на настоящих интеллигентах — совести нации". Мнение это было бы, наверное, декларативным, если бы не подтверждалось и не подкреплялось судьбами тех, о которых рассказывает книга Р. Нотмана.

И она, и разговор в ней об интеллигентности возникли далеко не случайно. "Жизнь, — признается автор, — многократно сводила меня с исключительно талантливыми людьми, многие из которых служили науке преданно, беззаветно, а нередко и фанатично. Они и научили ценить интеллигентность, игру ума и широту кругозора, нешаблонность мышления, бескорыстность и благородство". А потому и тема "Интеллигенты России" (Р.Нотман не один год вел в "Советской Сибири" такую рубрику) возникла как бы сама собой — "я был по жизни просто обречен на нее". "Обречен" еще и, так сказать, по семейным обстоятельствам, поскольку с ранних лет окружала автора книги научная интеллигентная среда, где почти "не вели никаких бытовых разговоров". Особая эта атмосфера прекрасно отражена в самом личном и личностном очерке Р.Нотмана, "На грани "быть или не быть", посвященном его матери, доктору наук и преподавателю НИИЖТа, яркому, драматической судьбы человеку, А.Л.Войталовской.

Каким же увидел и показал своих героев автор?

При ряде родственных, а точнее родовых черт, все они очень индивидуальны, со своими особенностями и изюминками. И автор умеет выделить и акцентировать самые существенные моменты в судьбах и характерах своих персонажей, сфокусировать внимание читателя на деталях и наблюдениях (а он находит их немало), которые точно, ярко и образно высвечивают его героев и "работают на поставленную задачу" — дать истинное представление об их личности и масштабе.

К примеру, первый председатель СО АН (и не только он один) "умел все организовывать так надежно и крепко, что ничто не могло подточить фундамента науки даже в трудные времена". "Мозг у ученого Лаврентьева как бы разгорался при столкновении с нерешенными задачами", — читаем о патриархе сибирской науки и чуть ли не зрительно ощущаем мыслительную мощь ученого. Впрочем, о чисто научных достоинствах своих героев Р. Нотман говорит меньше, как бы подразумевая, что они общеизвестны, а больше делает упор на качества человека и гражданина. В том же Лаврентьеве автор отмечает, что он "никогда не забывал добро", что как истинный рыцарь науки "превращался в льва, если оскорбляли Сибирское отделение и его самого". А в Будкере подчеркивает, что он "любил театр, литературу, встречался с артистами и послами и влюблял в себя без всякого напряжения почти любую аудиторию".

Но вот еще какое важное качество отмечает Р.Нотман. Будучи преданными рыцарями науки, герои его очерков, и прежде всего отцы-основатели Академгородка, как правило, являются патриотами в самом широком понимании. В чем же оно заключается? Вспоминая М.А.Лаврентьева, Р.Нотман поясняет: "Для меня патриот Лаврентьев — это радетель за страну и Сибирь; человек, отдавший свой талант народу и науке; это преобразователь региона, который занимает половину России; это настоящий талант... и, наконец, это неповторимая личность, вдохновляющая своим примером на созидание и творчество".

Читая книгу "Предназначение", нетрудно заметить, что она во многом держится, говоря словами писателя-сибиряка И.Лаврова, "на любви и восхищении". В то же время и апологетика, восторженное придыхание в ней отсутствуют. Автора не подавляют мощь и масштаб его героев. Он не идет на поводу магии их личности. Он изображает их такими, какие они есть. А мы, читатели, в результате, видим, например, не только "темпераментного", но и "порой диктаторского Лаврентьева" — "истинно русского человека с истинно российскими недостатками", что делает его нам более понятным, близким и доступным.

Этому во многом способствует и то, что автор выступает не как сухой педантичный биограф и сторонний наблюдатель-созерцатель, а скорей как заинтересованный "соучастник". Оттого, наверное, так хорошо ощущается в книге личность самого автора, у которого есть и своя позиция, и собственный взгляд, которые он нередко прямо высказывает в своих рассуждениях по тому или иному конкретному поводу. Что, по убеждению Р.Нотмана, совершенно естественно хотя бы потому, что "рубрика "Интеллигенты России" просто обязывала не только излагать, но и рассуждать. В том числе и о собственных представлениях".

Рассуждения и оценки Р.Нотмана, как правило, не только точны, глубоки и конкретны, но и достаточно объективны. Так, оценивая роль Хрущева в судьбе Академгородка, автор книги делает вывод: "И надо отдать должное и разруганному... высмеянному Никите Сергеевичу. Не было бы Академгородка без Лаврентьева, но не было бы его и без Хрущева, без его поддержки нынешней полномасштабной академической науки в Сибири. Давайте отделять пресное от кислого".

И буквально в каждом из очерков книги автор стремится "отделять пресное от кислого", зерна от плевел, выявляя разные грани в жизни и характерах своих героев.

Примечательно и то, что чаще всего их судьбы, вписанные автором в контекст времени, в котором они жили, поверяются "веком нынешним". И сопоставление чаще всего не в пользу начавшегося XXI столетия. Это заставляет о многом задуматься.

Книга Р.Нотмана густо населена. Но, читая очерк за очерком, не ощущаешь при этом ни однообразия, ни монотонности. Сказывается незаурядное мастерство автора. Он очень разнообразен в форме подачи материала. Описания, биографические сведения, монологи героев, авторские рассуждения, диалоги и интервью, лирические отступления — все это, присутствуя в необходимых пропорциях, безусловно, оживляет очерки, делает их ярче, читабельнее. К тому же, об очень непростых, подчас противоречивых личностях своих героев и их деле, чаще всего сопряженном со сложными научными проблемами, Р.Нотман умеет сказать просто, понятно и доступно. Но не упрощенно. А это позволяет его слову верить.

Не все, правда, в книге Р. Нотмана одинаково ровно и хорошо. Есть, к сожалению, и очерки менее глубокие. Вот, скажем, в "Хобби биолога Колпакова" автор основное внимание акцентирует на языковых способностях молодого ученого, на его полиглотстве, но за ними как-то теряется сам ученый с его научным предметом. К счастью, приведенный пример едва ли в книге не единственный.

Значение книги "Предназначение" трудно преувеличить. В ней масса ценной и полезной информации о людях, создававших и продолжавших сибирскую науку, заявившую о себе на самом высоком мировом уровне, о настоящих российских интеллигентах. Перед читателем предстала в книге целая (и как бы к ней сегодня ни относились — славная) эпоха. Но еще большая ценность данной книги состоит, думается, в том, что, показывая различные пути в науку и к достижению высоких целей ее корифеев, она помогает стоящей на пороге научного поиска талантливой молодежи понять свое истинное предназначение ученого и одаривает целой россыпью замечательных образцов для подражания.

Остается только пожалеть, что книга эта из-за мизерности своего тиража (500 экз.) на корню стала раритетом и ее уже практически невозможно приобрести. Хотелось бы надеяться, что Президиум СО РАН, благодаря которому вышла книга, найдет возможности для ее переиздания.

Фото В.Новикова.

стр. 11