СЕРГЕЙ КОЛЕСНИКОВ: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

1 июня исполнилось 55 лет со дня рождения и 35 лет научной, педагогической и общественной деятельности председателя Восточно-Сибирского научного центра СО РАМН, депутата Государственной Думы академика РАМН  C. Колесникова.

Галина Киселева

Он родился в Армении в семье медиков. В шестнадцать лет окончив школу, поехал к брату в Сибирь, поступил в Новосибирский мединститут и уже на первом курсе определился с направлением, которое стало основным увлечением на всю жизнь…

Чем красива эмбриология?

— Я из тех, кому постоянно надо быть чем-то занятым, увлеченным, — рассказывает о себе Сергей Иванович. — И когда начал слушать лекции, меня особенно заинтересовала гистология и эмбриология, потому что вел этот предмет выдающийся ученый профессор Субботин. Его лекции были настолько хороши, что на них приходили студенты не только первых, но и других курсов. Это был 1966 год, время возрождения интереса к генетике, основам индивидуального развития живого организма. А эмбриология, гистология, чем красива? Это наблюдение процесса непрерывного развития, творческого процесса, я бы даже сказал, чем-то близкого живописи. Часами работаешь с препаратами, а они никогда не повторяются, представляя собой некий калейдоскоп, в котором надо что-то найти. Это меня захватило, и я пришел попробовать свои силы в специализированный кружок. Здесь работала дружная, светлая команда — 30 ребят из шести республик страны, с разных курсов, многие из них впоследствии стали известными учеными.

Но староста кружка Слава Грановский сказал, что перспектив у меня нет, мест нет. Меня заело — две недели упорно приходил на занятия, точил бритвы для экспериментов, и постепенно вжился в коллектив. Нравилось все. Даже ночные бдения — роды в основном происходят ночью, а материал эмбриологический обрабатывать надо немедленно. Пропадал в лаборатории практически днями и ночами. Лекции фактически не посещал, но мне было дано такое разрешение, поскольку кафедрой руководил сам Субботин. Первые публикации у меня появились уже на 3 курсе, а вскоре стал лауреатом Всесоюзной молодежной конференции, которая проходила в Ростове-на-Дону.

Мы работали на острие мировой науки, у нас в стране тогда была передовая гистология и эмбриология. Впервые стали применять новые приборы, инструментарий, количественные методы анализа.

К 5-му курсу у меня готова была кандидатская диссертация, и на 6-м курсе я только шлифовал ее и помогал другим. После 6-го курса защитился, и уже появились свои ученики. Одновременно преподавал на кафедре и начал формировать свою лабораторию.

Ситуации бывают и «турбулентными»

Тяжело заболел мой учитель, и мне пришлось возглавить лабораторию, в 25-то лет. А все было непросто, кое-кто из руководства хотел ее расформировать — у Субботина всегда были сложные отношения с директором института. Да еще один из сотрудников, можно сказать, предал — организовал альтернативную лабораторию. Мне пришлось испытать очень серьезное давление с разных сторон. Кроме того, я был тогда секретарем комсомольской организации института, и это тоже добавляло перца во взаимоотношения с директором. Словом, создалась такая, я бы сказал, «турбулентная ситуация». И возникла мысль вообще уйти из науки в практическую медицину. Но у меня уже была готова докторская диссертация, было много учеников, много накопленного материала. Занимался взаимоотношением матери и плода, плацентой. Это было новое направление, подобные работы велись только за рубежом.

И так случилось, что пришел новый замдиректора в наш институт, услышал меня на одном из семинаров, где я, уже фактически подав заявление об уходе, очень резко, но достаточно аргументировано выступил в защиту одной из диссертанток. И он пригласил меня на должность ученого секретаря Института клинической и экспериментальной медицины недавно созданного Сибирского филиала медицинской академии наук.

Для мальчишки в 27 лет это была высокая честь. Восемь лет работал в этой должности и одновременно руководил вновь созданной лабораторией экспериментальной эмбриологии, самой молодежной в институте и одной из самых результативных.

Лидер научной молодежи страны

В эти же годы я был избран председателем совета молодых ученых СССР и одновременно членом бюро ЦК комсомола. Возглавлял всесоюзный СМУ с 1982 по 1987 год после таких корифеев, как Велихов, Деревянко, Месяц, Кулешов. Естественно, не был освобожденным, совмещал общественную работу с основной. Мы тогда создавали в Новосибирске знаменитые НТТМ — центры научно-технического творчества молодежи, из которых потом вышли многие наши известные бизнесмены, в том числе и Ходорковский. Именно тогда мы вводили хозрасчет, можно сказать, делали первые шаги к рынку.

В 1985 году ушел из ученых секретарей и полтора года посвятил своей лаборатории и общественной деятельности. Тогда мы написали две книги, которые стали основой всех дальнейших исследований, начали новое направление исследований — изучение влияния факторов окружающей среды, в основном токсикантов, на живой организм, в частности, на беременных женщин. Наступил новый этап в жизни. Если раньше занимались сугубо фундаментальной морфологической наукой, то сейчас — более приближенной к практической медицине. Настырно шли своим путем, отбивая нападки слева и справа. И как показала жизнь, направление было выбрано правильно.

Новый этап — новый город

В 1987 году стал заместителем директора института, хотя был одним из самых молодых докторов. А спустя полгода ночью раздался звонок, и предложили мне ехать… в Иркутск. Планировали направить туда академика Луценко, но он отказался. На заседании Минздрава СССР лихорадочно стали искать кандидатуру и остановились на мне. «Твое согласие желательно, но не обязательно. Со всеми согласовано», — сказали мне по телефону.

В Новосибирске все было отлажено, а здесь… В Иркутске тогда был мединститут, три института Минздрава СССР и филиал Всесоюзного центра микрохирургии глаза. Все разного статуса, разрозненные. Честно говоря, я был сильно озадачен. Ночью в номере гостиницы (вот тебе и обещанная квартира!) после не очень доброжелательной беседы с секретарем Иркутского обкома Ситниковым и знакомства с институтами, где встретили тоже неласково, размышлял о том, как же я вляпался со своим комсомольским задором. А потом началась конкретная работа, и все постепенно стало на свои места. И первой опорой моей стали три сотрудника, приехавшие со мной из Новосибирска, в том числе жена, самый надежный помощник и единомышленник.

«Совпадали вектор движения и возможности…»

Если бы еще раз прожить жизнь, наверное, прожил бы так же. Хотя клонировать невозможно ни человека, ни жизнь. Но если честно сказать, у меня выбора как бы не было — жизнь сама собой вела меня по какому-то определенному маршруту. Скорее всего, совпадал вектор движения и те возможности, которые были у меня. Последний раз задумывался о смысле жизни, наверное, когда смотрел на звезды после окончания школы. А дальше просто не было на это времени.

Если смотреть в ретроспективу, то из тех вещей, которые удалось сделать в науке, пожалуй, выделил бы несколько. Первая — ключевая роль взаимоотношений матери и плода в формировании будущего потомства, влияние на него факторов окружающей среды. И сейчас многие концепции, которые тогда выдвигались, оправдываются. Мы доказали, что идет сближение реакций разных полов в потомстве. Самцы становятся ближе по гормональному спектру и по реакции к самкам, и наоборот. Сегодня мы наблюдаем это в нашем обществе — стрессирование приводит к тому, что мужчины становятся женственнее, а женщины мужественнее. Вторая концепция — единство движения от эмбрионального периода до репродуктивного. Весь период абсолютно четко взаимосвязан и любые «поломки» в эмбриональном периоде, когда закладывается 70% свойств организма, отражаются на репродукционном потенциале. А потом мы развернули это направление в так называемый «маршрут здоровья», когда последовательно стали вычленять периоды «до школы», «в школе» и начали отрабатывать воздействия, оберегающие здоровье от стрессирования. Словом, теоретические воззрения, идеи которые мы выдвинули когда-то, вылились в серьезную клиническую модель, которая сейчас работает.

Не считаю себя великим ученым, но горжусь, что многие мои идеи оказались продуктивны, воплощены в жизнь. Я продолжил «маршрут» моей семьи и своего учителя. Опубликовал 15 монографий, около 300 статей, получил 14 патентов, многие мои ученики, а среди них около 30 докторов наук, плодотворно работают в России и за рубежом.

О чем думают реформаторы науки?

Как депутату Государственной Думы мне прежде всего приходится заботиться об интересах науки, которой в нашей стране, увы, живется, очень не сладко. Сейчас правительством ведется серьезная подготовительная работа к тому, чтобы население поддержало реформирование науки. На мой взгляд, цель его — не повышение эффективности самой науки, а желание управлять имущественным комплексом и движением денег. Правительство не интересует, будет ли наука эффективна, будет ли жить — их заботит снижение затрат на науку, хотя всем ясно, что они и так мизерные, и в сравнении с другими странами просто драматически малы. Доказано, что эффективность нашей науки на доллар затрат в 4-5 раз выше, чем в США или в Англии. В министерстве считают, что у нас много ученых. На самом деле, в пересчете на душу населения, у нас их меньше, чем в той же Англии или США. Предлагают приватизировать науку, аргументируя тем, что в других странах наука частная. И это неправда — во всех странах фундаментальная наука финансируется государством. Мало того, 30 процентов средств и более идет на науку о человеке, тогда как у нас — не более 1-3%. Создается ощущение, что реформаторы в первую очередь думают только об имущественном комплексе, о том, как приватизировать и поделить последнее неподеленное — учреждения здравоохранения, образования, науки.

Как мы пытаемся противостоять разрушительным решениям? В Думе мы создали некую депутатскую группу «Высокие технологии», которой руководит академик Жорес Алферов. В нее записались 62 человека. В Думе только пять академиков РАН и два академика РАМН. Но когда начинаем конкретно работать по лоббированию интересов науки, максимум 5-6 человек подключаются к этому, остальные либо заняты своими делами, либо хотят сохранить хорошие отношения с правительством. Сейчас мы активно создаем при комитете по образованию и науке разнообразные экспертные общественные советы, которые очень помогают. Так, например, создали мощный совет по инновационной деятельности и интеллектуальной собственности, в котором будут работать 100 человек. Будем рассматривать комплекс законов, с которыми так опаздывает правительство.

Ценю конкретную, не митинговую работу. Считаю необходимым системно отстаивать и во фракции, и в комитете свои позиции, то, что надо исправить в предлагаемом правительством законе. Что-то удается сделать. Пытались противостоять введению налога на землю, на имущество науки, изъятию права на доходы от аренды. Удалось при рассмотрении пресловутого 122-го закона доказать что какие-то вещи делать нельзя. Недавно встречался с Грызловым, вручил письмо академиков-медиков с мировыми именами с обращением не разрушать отраслевую науку. С академиком Добрецовым встречаемся постоянно. Могу честно сказать, что системно занимаюсь проблемами науки.

Правительство не считает, что разрушает науку. В их понимании это рыночные реформы. А главное в них — приватизация по-чубайсовски: срочно поделить собственность. И за этим не видят будущего нашего государства. В Думе о будущем думают, в основном, на словах. Дело в том, что у нас нет единой политики — ни у правительства, ни у Думы.

Не дать разрушить то, что создавали

Чем увлекаюсь, о чем мечтаю? Нравится из скучных докладов делать красивые презентации на компьютере, по прежнему люблю играть в футбол, если удается. Был полупрофессионалом в настольном теннисе, сейчас достаточно хорошо освоил большой теннис. Люблю бильярд, даже на первенстве Думы пару раз выступал. Люблю с внуком возиться, фотографировать.

Мечты в основном административные. Завершить в этом году строительство пансионата, в котором будет несколько квартирок для молодых ученых, достроить новый дом. «В столе» лежат три незавершенные книги, которыми мечтаю заняться, как только вырвусь из водоворота политических дел. И основная забота — не дать разрушить то, что создавало наше поколение.

Фото Владимира Короткоручко

стр. 5