МИНИСТРУ БЫЛИ РАДЫ,
НО ОН НЕ РАЗВЕЯЛ ВСЕХ СОМНЕНИЙ…
Министр образования и науки А. Фурсенко вместе с руководителем
Департамента инвестиционной и технической политики Д. Ливановым и
заместителем Главного ученого секретаря Президиума РАН А. Толстиковым
прибыли 27 июня 2005 г. в 15.00 в штаб-квартиру
профсоюза работников РАН на ул. Вавилова в Москве, где их с
нетерпением ждал широкий круг ученых — профсоюзных активистов.
Роза Горн
Министр вначале лаконично разъяснил свою позицию по трем основным
«реформаторским» вопросам, а затем в течение полутора часов
отвечал на вопросы участников встречи, вполне искренне пытаясь
формулировать ответы так, чтобы его поняли.
Итак, планируется ли приватизация науки? Нет, но, по словам
министра, допускается перспектива акционирования структур
прикладной науки с сохранением профиля. Планируются ли
сокращения? Нет, но при любом реформировании нельзя брать на себя
ответственность заявлять, «что ни один человек не будет
сокращен». Как же будут проводиться реформы? На этот вопрос
прозвучал небезынтересный ответ: это дело самой Академии. С
уточнением: руководство Академии наук должно взять на себя
ответственность за эти шаги.
Главный организатор встречи — председатель Московской
региональной организации профсоюза В. Калинушкин спросил, каким
образом 20-25 % сотрудников РАН будут снимать с «бюджетного
довольствия»? Фурсенко ответил, что в перспективе появятся
контрактники, причем контракты будут заключаться на срок до 5 лет
(по ходу встречи он дал понять, что массовый перевод на контракты
чреват всплеском социального недовольства, поэтому контракты
лучше заключать с молодыми сотрудниками). Продолжительность
контрактов вполне обоснована — уже с будущего года бюджетные
расчеты будут производиться на три года вперед. Что же касается
цифры в 20 %, то исходили из того, что примерно 20 %
финансирования РАН осуществляется за счет внешних источников.
Академия в целом должна привлекать больше средств.
Член президиума Совета профсоюза Г. Семин атаковал министра
вопросом, почему бы не повысить финансирование РАН до 3,5 % ВВП.
По его образному выражению, его оппонент сейчас «пытается
реформировать бедную, разоренную деревню». Фурсенко ответил, что
в Евросоюзе обязались поднять планку, но и там это дается с
трудом. Увеличить же России финансирование науки в 2-3 раза с
точки зрения бюджетного процесса невозможно. Д. Ливанов уточнил,
что в Евросоюзе на науку договорились выделять до 2 % ВВП. Но
65% средств при этом поступает из частного сектора. И у нас стоит
задача привлекать частных инвесторов.
Следующий вопрос: что же 30 июня будет обсуждаться на заседании
Правительства? Не Программа ли модернизации.., ставшая камнем
преткновения? Гости ученых пояснили, что на сей раз — эффективность
государственного сектора науки, как академической,
так и прикладной и вузовской. В отношении защиты авторских прав
на научные результаты министр обещал до 1 июля представить новый
документ и вместе с тем рекомендовал шире использовать патенты и
закон о коммерческой тайне, принятый год назад.
Концептуально важным был диалог между к.х.н. В. Берзиным из ИБХ
РАН и министром. В. Берзин не только поинтересовался, с какого
числа институты переведут в инновационный центр, но и
констатировал общеизвестное: внедрение в практику — последняя
стадия. В его Институте биоорганической химии вся инновационная
работа проводилась на бюджетные деньги. Инновационный центр
должен иметь надежные источники финансирования, чтобы работа над
новейшими разработками не прекратилась в самый неподходящий
момент. Даже ныне успешный проект по созданию инсулина вначале
принес убытка на 6 млн. Министр заявил, что инновационные
исследования должны поддерживаться, но институт должен завоевать
на это право, иметь соответствующий рейтинг. По его словам, к
бюджетным деньгам отношение такое: они должны служить достижению
поставленной задачи. На определенном этапе, однако, когда
разработка дает прибыль, можно снимать коллективы с бюджетного
финансирования, а бюджетные деньги перечислять научным
коллективам, которые находятся еще на более ранней стадии
исследовательских работ.
Фурсенко особо подчеркнул, что у людей, которые занимаются
инновацией, должна быть ответственность. Бывало, уходили целыми
коллективами, создавали коммерческое предприятие, когда
разработка была успешной.
Каждый вопрос был по своему интересен, и ответ — тоже. Например,
на вопрос д.э.н. Варнавского из ИМЭМО, почему исследования об
экономике России заказываются за огромные бюджетные деньги у
зарубежных экспертов, министр витиевато ответил, что и Всемирный
банк требует экспертизы с международным участием, и наши
исследователи лукавят с формулировками. Странно как-то
получается: неужели не осталось команды отечественных
экономистов, оценкам которых можно доверять? Не до конца поняли
также профсоюзные активисты, что имел в виду министр, когда
назвал закон о науке популистским. Или когда поставил
гуманитарные исследования в большую зависимость от получения
грантов. А Ливанову пришлось объясняться перед профсоюзом за свои
публичные высказывания о том, что ученые какие-то странные, не
хотят большую зарплату — это когда профсоюз пресек попытки
повысить зарплату за счет резкого сокращения занятости.
Прояснился и вопрос о принудительном делении науки на
фундаментальную и прикладную. Оказывается, никто ее не собирается
так делить. Просто есть всеобщие знания, которые становятся
достоянием всех, и защищенные. У министра пожелание ко всему
академическому сообществу: люди, которые занимаются научными
исследованиями, не должны на эти же деньги заниматься коммерцией.
По мнению участников встречи, хотя министр и стал ближе и
понятнее, как «человек из Правительства», он так и не смог все же
убедительно объяснить, почему Россия не может уже сегодня
улучшить положение с финансированием научной деятельности,
обладая приличным стабилизационным фондом и золотовалютным
запасом, почему не дорожит научными кадрами, многие из которых и
в преклонном возрасте сохраняют не только верность науке, но и
выдающуюся работоспособность. Слова Фурсенко, что «ученый — звание
не пожизненное» сразу же натолкнулись на контраргумент,
что «ученый — это пожизненное призвание». Да и если бы
правительство согласилось с тем, что ученым нужно платить иную
пенсию за научную деятельность, чем за владение метлой, то и
проблем с учеными в возрасте, которые уже оставили научный поиск,
но добавляют к нищенской пенсии нищенскую зарплату, было бы
гораздо меньше. Пока же Фурсенко только предлагает создать фонд
на базе академического имущества, из которого можно было бы
доплачивать ученым какие-то деньги к пенсии.
Созданием системы профессиональных пенсий это пока назвать
трудно. Тем не менее, несмотря на продолжающуюся полемику по
широком кругу актуальных социально-трудовых вопросов, министра и
его чиновников в профсоюзе всегда ждут. Не для пиара, а для
выработки оптимальной социальной политики.
стр. 11
|