О СОВРЕМЕННОМ МОМЕНТЕ
МОДЕРНИЗАЦИИ РАН

Академик В. Накоряков

Во время рабочей встречи Президента России с министром образования и науки А. Фурсенко и президентом РАН  Ю. Осиповым подведены итоги и четко сформулированы цели модернизации науки в России. Было подтверждено, что за несколько месяцев интенсивной дискуссии между Академией и Правительством выработан комплекс основных организационных, правовых и финансовых мер, целью которых является ускоренное вовлечение в науку молодых людей. Для этого Минобрнауки предложено в течение трех лет довести зарплату в Академии наук до 30 тыс. руб. для научных сотрудников и 20 тыс. руб. для вспомогательного персонала. С этой целью, во-первых, предполагается увеличить фонд заработной платы в общем объеме финансирования, а во-вторых, предлагается разделить в организациях денежные потоки так, чтобы деньги, выделенные на поддержку фундаментальной науки, шли только на фундаментальную науку, а на деньги из других источников оплачивался труд в инновационной сфере. Предлагается за три года сократить число «фундаменталистов» на 20%, сохранив общий объем бюджетного финансирования. Фактически идет речь о создании инновационного сектора, существующего за счет хоздоговорных денег, денег фондов, зарубежных и внутренних контрактов. Предлагалось также ввести отраслевую систему оплаты труда, которая позволит более гибко проводить зарплатную политику в РАН.

Проанализировав на примере родного Института теплофизики создавшуюся ситуацию, я изложил свои соображения в виде письма к Министру образования и науки и с содержанием этого письма хочу познакомить читателей газеты «Наука в Сибири». Привожу текст письма.

Глубокоуважаемый Андрей Александрович!

В течение ряда лет я через публикации в прессе вносил предложения о модернизации науки в России. Многие мои соображения совпадают с Вашими представлениями об этом процессе.

Я считаю, что российская наука сохраняет свой потенциал, но очевидны и ее недостатки:

1) Недостаточная развитость науки при вузах. Во всех странах мира основной объем фундаментальных исследований выполняется при университетах. В России необходимо развивать университетскую науку, но естественно, что этот процесс займет очень много времени.

2) Российская академия наук имеет угрожающе большой средний возраст научных сотрудников. В Институте теплофизики, где я работаю более 45 лет, средний возраст докторов наук — 56 лет, кандидатов наук — 48 лет. В институте 5 членов Академии.

3) В академических институтах слаба материальная база для экспериментальных, фундаментальных исследований.

4) В Академии наук очень низкий уровень заработной платы. Это касается всех категорий работников. Считаю, что программно-целевой метод распределения ресурсов не годится в Академии наук. Новое перспективное направление рождается в самих коллективах.

5) В России не развита система небольших научных организаций, занимающихся фундаментальной и инновационной деятельностью на основе коммерциализации разработок, грантовой поддержки. Небольшие структуры при вузах, кафедры вузов, другие малые формы легче организовать, реформировать, да и средний возраст их сотрудников, как правило, много меньше среднего возраста сотрудников больших организаций.

В Институте теплофизики СО РАН 12 октября начал работу Сибирский теплофизический семинар. Он открылся торжественным поздравлением академика В. Накорякова в связи с 70-летием. Известного ученого тепло приветствовали коллеги, а также губернатор В. Толоконский.

Выработанная в результате совместных усилий единая точка зрения Министерства образования и науки, Правительства и Академии наук в целом может быть положена в основу модернизации Академии наук.

Мне бы хотелось только внести некоторые дополнительные предложения и выделить некоторые трудности.

Основной трудностью я считаю большое количество людей пенсионного возраста в Академии наук. В Институте теплофизики число пенсионеров составляет 34 % от общего числа работающих и 26 % от общей численности научных сотрудников. В Сибирском отделении РАН процент пенсионеров среди научных сотрудников — 29,3 %; руководителей учреждений — 58 %; заведующих отделами и лабораториями — 39 %; старших научных сотрудников — 30 %, главных научных сотрудников — 77 %. Это трудно решаемая проблема, и решить проблему кадров быстро невозможно.

Мои предложения сводятся к следующему. Для четкого разделения бюджетных и внебюджетных денежных потоков необходимо придание инновационному сектору статуса автономной некоммерческой организации с юридическим лицом. Это даст гарантию целевому использованию фондов, выделяемых государством на фундаментальные исследования, а с другой стороны создаст условия организации рабочих мест за счет внебюджетных источников. Такие автономные некоммерческие организации будут продолжать существовать на территории института. Ученые этих инновационных, автономных некоммерческих организаций должны входить в состав Ученого совета института, а бухгалтерия должна быть открыта для руководства таким «объединенным» институтом. Отношения между фундаментальным институтом и автономной некоммерческой организацией должны регулироваться внутренним уставом, дающим возможность переходить в эти организации какой-то части пенсионеров и ученых с ориентацией на инновационную деятельность. Основной институт финансируется только из бюджета и его деятельность оценивается по количеству публикаций, участию в международных конференциях, числу молодых сотрудников и аспирантов на одного штатного сотрудника, объемом внебюджетных средств, привлекаемых через автономные некоммерческие организации инновационного сектора института. Эти средства должны использоваться исключительно для пополнения материальной базы основного института. Объем этих средств должен оговариваться специальным долгосрочным соглашением между институтом и АНО.

Практика «объединенных» институтов реализуется в Сибирском отделении с тем отличием, что нынешние институты, входящие в состав «объединенных» институтов, разделяются по направлениям деятельности. Здесь же предлагается разделение фундаментальной и инновационной частей. При Институте теплофизики в настоящее время функционирует более 20 некоммерческих организаций. Среди них — руководимый мной Институт передовых исследований, Международный научный центр, руководимый чл.-к. РАН  М. Предтеченским и др. По существу, я предлагаю создать естественный пояс инновационной деятельности на уже имеющейся, проверенной временем основе. Это даст возможность за счет бюджетных ставок этих организаций повысить зарплату в фундаментальном секторе. Естественно, что ученые, работающие в автономных некоммерческих организациях при Академии наук, будут заниматься и фундаментальными исследованиями, что создаст необходимую в науке конкуренцию в области фундаментальных исследований. Это также даст возможность реализовать принципиально важные предложения о резком повышении заработной платы для сотрудников, работающих на основе бюджетного финансирования (до 30 тыс. руб. — для научных сотрудников, и 12 тыс. руб. — для обслуживающего персонала).

Считаю, что переход к отраслевой оплате труда в бюджетной части Академии наук является необходимым, и это также будет способствовать привлечению молодых ученых в науку. В настоящее время заведующий лабораторией имеет смехотворно низкую зарплату. При повышении заработной платы заведующим лабораториями до 20 тыс. руб. возникает возможность создавать молодежные лаборатории, в которых зарплата молодых людей будет расти быстрее, чем зарплата у людей уже достигших определенных позиций. Став директором Института теплофизики в 1986 г., я организовал 3 молодежные лаборатории, заведующие которых имели возраст менее 32 лет. В то время эти молодые люди были кандидатами наук, сейчас М. Предтеченский стал членом-корреспондентом РАН, О. Кабов и С. Навопашин — докторами наук, все они ученые с мировой известностью. Средний возраст сотрудников в их лабораториях на 10 лет меньше, чем в других лабораториях института.

Я был ректором НГУ и хорошо знаю механизм взаимодействия Университета и Академии. Я первым предложил объединить НГУ и СО РАН («Университетская жизнь», 2002 г., № 4). Считаю, что наука в вузах менее склонна к застою, легче подпитывается молодежью.

Вузовская наука реализуется в малых формах при кафедрах и факультетах, в ней легче проявляются новые таланты.

Новосибирский госуниверситет — своеобразная модель большого американского университета (Массачусетского технологического института, Принстонского, Рочестерского университетов). Эти вузы я очень хорошо знаю. В процессе эволюции НГУ может стать в центре Новосибирского кластера, но на это потребуется 5-7 лет.

Сейчас крайне желательно, чтобы председатель ННЦ СО РАН (при введении такой должности) был бы одновременно ректором НГУ. Уставы СО РАН и НГУ этого не запрещают. При этом должности председателя ННЦ и председателя СО РАН не должны совмещаться одним лицом.

Будучи председателем Попечительского совета НГУ, я очень переживаю за его судьбу.

Кроме объединения НГУ и ННЦ СО РАН, считаю принципиально важным строительство главного корпуса. Оно было предусмотрено и поддерживалось министром высшего образования И. Образцовым во время моего ректорства.

В период «ельцинизма» все рухнуло, но сейчас судьба НГУ стала и судьбой ННЦ, главным путем омоложения Новосибирского научного центра.

Честно говоря, я не верю, что свободные экономические зоны, центры высоких технологий и т.д. радикально изменят ситуацию.

Нужно вливать молодые силы и средства в уже созданное, и дело пойдет.

Моя недавняя встреча с Министром образования и науки РФ А.Фурсенко была исключительно дружелюбной, хотя он и знал, что на майском собрании (2005 г.) Отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН во время сессии Академии наук я выступал с предложением выразить ему недоверие.

Однако на Общем собрании РАН был достигнут разумный компромисс, а во время встречи мне стало ясно, что меры омоложения науки, предлагаемые в последнее время Министерством, очень разумны. При обсуждении самого больного вопроса, связанного с проблемой работников пенсионного возраста в РАН, министр предложил очень разумную схему организации финансовой поддержки пенсионеров Академии наук через создание фонда, финансируемого за счет реализации избыточных площадей и земли, находящейся в управлении организаций РАН.

Я убежден, что создание такого фонда в моем родном Академгородке и Сибирском отделении РАН — дело очень реальное. Мы обладаем громадными ресурсами, которыми не умеем толково распоряжаться.

Я высказал свое соображение, которое высказывал публично и раньше, о том, что омоложение научных кадров должно начинаться с руководства Академии наук. Если руководители Академии везде говорят об омоложении, а сами стремятся продлить срок своих полномочий за пределами пенсионного возраста, то в искренность их намерений по-настоящему омолодить науку трудно верится.

Руководители Академии и академических организаций должны быть в первую очередь активно работающими учеными. Возрастной разрыв между руководителем и ученым и пики творческой деятельности не должны превышать критического периода более 15 лет. При превышении этого срока творческие контакты между поколениями становятся затруднительными просто потому, что люди живут в разных эпохах. Одни живут воспоминаниями и традициями, другие живут будущим. Министр, в целом, был согласен с моей точкой зрения, но, по естественным причинам, не высказал категорического мнения по данному поводу.

Во время встречи министр подчеркивал два обстоятельства: первое — судьбу Академии должна решать сама Академия; второе — свободное имущество Академии должно использоваться для восстановления материальной базы фундаментальной науки и повышения престижа ученых.

Министр произвел впечатление искреннего человека, правильно воспринявшего критику на Общем собрании РАН.

Также он произвел впечатление человека твердого, уверенного в себе, доброжелательного и способного идти на компромисс.

Говоря о проблемах модернизации Сибирского отделения, хотелось бы отметить, что Президиум СО РАН, с моей точки зрения, практически их не обсуждает. Обсуждения, на которых присутствовал я, происходили через 2-3 часа после начала заседания, после научных докладов и отчетов, часто в заключительном разделе «Разное».

Подробно не обсуждалась ведомственная аналитическая программа РАН, по которой на поддержку ведущих институтов Сибирского Отделения выделено 400 млн руб. Эти суммы будут распределяться в соответствии с рейтингом организаций, причем, ведущие 10 % организаций в рейтинге получат 50 % дополнительного финансирования. Если определение этих рейтингов будет проведено так же скороспешно, как предыдущие, то на первые места обречены институты Новосибирского научного центра, имеющие созданный годами авторитет, большие коллективы, а периферийные небольшие коллективы, иногда уникальные по тематике, не имеют шансов вследствие отдаленности их тематики от тематики, которую понимают члены Президиума или Объединенного ученого совета. Практически не обсуждалась технология разделения финансовых потоков внутри институтов. Предлагались совсем невероятные меры. Например, всерьез рассматривалось предложение о том, чтобы неделю сотрудник получал бюджетную зарплату, а неделю — хоздоговорную. Мне кажется, надо сделать все, чтобы Академия не превратилась бы в «министерство фундаментальной науки», а бюрократизм и казенщина не погубили бы фундаментальную науку.

г. Новосибирск
Фото  В. Новикова

стр. 6