НЕФТЯНАЯ "РАДУГА"
И РУКОВОДЯЩИЕ УКАЗАНИЯ,
или вечный вопрос: кто виноват?
В.Седых,
доктор биологических наук,
Институт леса СО РАН,
Западно-Сибирский филиал.
Тюмень-Новосибирск.
Как-то довелось мне ехать с одним нефтяником по Нижневартовскому
району. Нам надо было посмотреть состояние буровых площадок и
оценить работу по рекультивации шламовых амбаров. В пути я
обратил внимание на одну буровую площадку, расположенную в болоте
в 100--150 м от плоской гривы, покрытой редкостойным смешанным
перестойным сосново-кедровым древостоем высотой 12--15 м.
Буровая площадка или, как говорят нефтяники, кустовое основание,
представляла собой остров песка, возвышающийся на 1,5--2м над
поверхностью болота. На нем работало несколько нефтяных насосов.
Рядом располагался еще не засыпанный шламовый амбар, заполненный
водой с отходами бурения, состоящими из горной породы, глины,
цемента и растворенными в воде химическими соединениями. Органы
охраны природы считают отходы бурения наряду с нефтью одними из
самых опасных веществ для природной среды на территории
нефтегазового комплекса. Обычно они подлежат засыпке грунтом
сразу после прекращения разбуривания скважин.
Этот амбар еще не был засыпан. Он был хорошо обвалован грунтом.
Однако по всему внешнему периметру острова и особенно на участке,
примыкающем к амбару, повсеместно стояла вода всех цветов радуги.
Обычная картина. На территории нефтегазового комплекса вокруг
кустовых площадок тысячи таких ореолов, и все к этому привыкли.
Я тоже не обратил бы внимания на эту кустовую площадку, как на
сотню других, если бы не увидел шлейф пятен сине-черно-зеленой
воды с отраженным в ней красным закатом, уходящим в сторону
плоской узкой лощины, окруженной лесом. Ясно было, что кустовое
основание сооружено в истоках водотока, начинающегося в болоте.
Ручья не было видно, но шлейф грязных водных пятен указывал, что
это его истоки. Вспомнились азбучные истины по гидрологии -- все
болотные незамкнутые системы связаны между собой и гидросетью
невидимыми нитями проточных вод, и любая растворенная химическая
грязь в конечном итоге будет вынесена в ручьи, реки, акватории
океанов. Возможно, какая-то часть ее и задержится летом в
торфяной залежи, а зимой? Вся грязь, накопившаяся зимой вокруг
буровых площадок, весной мигом будет вынесена поверхностным
стоком по ледяному панцирю болот в ближайшую речку.
Мне стало не по себе от того, что уже четверть века я пью эту
воду в Западной Сибири и, видимо, этому не будет конца. Особенно,
если вспомнить, что тысячи кустовых площадок размещены в болотах,
и все они "кровоточат" сине-черно-зеленой водой с отблесками
красного заката. Только от вида этих зрелищ можно получить
психическее расстройство, а от питья воды -- все остальное. Может
быть, поэтому живущие в нефтегазовом комплексе жалуются на
расстройства печени, кишечника и прочие хвори. Может быть,
поэтому мужики так раздражены -- то не клеится работа, то не все
складывается с женщинами, и заливают свое недомогание другими
химическими соединениями типа С2Н5ОН.
После таких мыслей мне стал неприятен нефтяник, с увлечением
рассказывающий о рекультивации шламовых амбаров. Неужели он не
понимает, что сколько бы не засыпали амбары, все равно из них
через обваловку будет выжиматься химическая грязь. Вообще-то, он,
видимо, был хорошим парнем, во всяком случае, энтузиастом своего
дела. Но на данный момент стал олицетворением сине-черно-зеленой
стихии, несущей беду и себе, и мне, и всем остальным. Неужели
нельзя как-то справиться с этой стихией? Если не полностью
справиться, то хотя бы снизить ее пресс.
И вдруг у меня мелькнула мысль. А почему буровая площадка
размещена в болоте, а не в лесу, который расположен на суходоле?
И тут я вспомнил вторую азбучную истину -- любые грунты, будь то
пески, супеси или глины, являются великолепными природными
фильтрами. Вода, прошедшая через них, становится намного чище и
безвредней. В таежных лесах с мощной лесной подстилкой
поверхностного стока и вовсе нет, и нечему тащить эту грязь в
ручьи и речки. Вся она может остаться в шламовых амбарах, если
буровые площадки будут размещены в лесу. Отходы бурения, если они
не засыпаны, находясь в контакте с атмосферой, подсыхают,
химические соединения расщепляются на безвредные, а шламовые
амбары постепенно затягиваются лесом.
Более того, я недавно узнал от нефтяников, что поры стенок
копаных амбаров в грунтах забиваются глиной и цементом, которые
составляют основную долю отходов бурения. И тогда отходы бурения
навсегда остаются в цементном мешке, постепенно нейтрализуясь в
пределах небольшой площади. Это же все так просто.
Так почему же нефтяники, зная это, не размещают там, где это
возможно, буровые площадки прямо в лесах? Видимо, это нарушает
какую-то технологическую процедуру, связанную с отбором нефти из
глубины -- подумал я. Надо узнать у нефтяника.
Притворившись простачком, спросил, почему нефтяники разместили
буровую площадку на болоте, а не в лесу? И строить ее там на
порядок дороже, да и грязь бежит в ручей. Говорю -- видишь, как
раз эта грязь и попадет в твою старицу, где ты ловишь карасей. И
спрашиваю -- видимо, вам нужно попасть в центр какого-то
нефтяного купола и боитесь промазать? Неужели обязательно так
бурить скважину? Как оказалось, я действительно не знал, и не
надо было притворяться простачком, я им и был. Нефтяник долго
смотрел на меня не моргая, а потом, бросив в сердцах окурок
сигареты, выдохнул: ты что, никаких книг или газет не читаешь?
Да, говорю, лесник я темный. Мое дело лес. Знаю, что из нефти
производят бензин, который мне нужен, чтобы ездить на машине. Он,
рассмеялся, и с профессиональной серьезностью стал рассказывать,
что современные методы бурения позволяют двигать буровую площадку
от расчетной точки до 600 м по любому радиусу, не снижая объема
добычи нефти, что скважины бурятся нынче под наклоном, и место
отбора нефти от места расположения буровой площадки может
находиться на расстоянии до полутора километров. На данном
кустовом основании сейчас располагается 5 насосов; это означает,
что с одного места идут скважины под наклоном до расчетных точек.
Проблем для отнесения этой буровой площадки до 600 м на самом
деле нет.
Он увлекся своим рассказом о деле, увидев во мне слушателя. Я
старательно слушал и неподдельно удивлялся тому, что для него
было прописной истиной. Но у меня возник еще один вопрос --
почему же не разместили эту буровую площадку вон в том лесу?
По-моему, это было бы намного безопаснее для окружающей природы!
Он снова изумился -- а охрана природы, а лесники? Они и не
разрешили разместить там буровую площадку. И продолжил -- а
знаешь, сколько там ореха может быть через 5--10 лет, а сколько
кислорода этот лес дает, и сколько там багульника растет, очень
ценного лекарственного растения?
В общем, выяснилось, что "не разрешили" не только лесники, но и
комитет по охране природы. Нефтяник сказал дальше, что только в
исключительных ситуациях разрешается размещать в лесу буровые
площадки, дороги и другие объекты. Он смотрел на меня с
удивлением -- да ты что, не знаешь, ты же лесник.
Интересно: значит, не дали поставить площадки в лесу, зная при
том, насколько это безопасно для окружающей среды, для нефтяника,
для меня, для наших внучек и правнучек -- снова пытался я уяснить
истину. А ведь повсеместно в нефтегазовом комплексе буровые
площадки находятся в болотах, хотя половину из них можно было бы
разместить в лесах. Если бы они были там расположены, то
наполовину были бы решены экологические проблемы, связанные со
шламовыми амбарами -- подумалось мне.
Моему удивлению не было границ. Не может этого быть. Лесники и
"охранники природы" все-таки кое-что слышали на лекциях, не могли
же они по своему усмотрению, как будто сговорившись, делать
подобное. Видимо, есть руководящие документы, которыми их
заставляют пользоваться, не задумываясь. И очевидно, что эти
документы давно устарели, а инерция сохраняет свою силу.
Я не стал больше расспрашивать нефтяника. Мы по обоюдному
согласию свернули разговор и перешли на "светские" темы --
выполнение плана работ, строгость начальства и прочее.
Однако, возвратившись в институт, я решил не оставлять этот
вопрос не выясненным. Решил все-таки найти этот руководящий
документ. Он, конечно, должен исходить из высоких инстанций
Москвы, Федеральной службы лесов, Комитета охраны природы или
Земельного комитета. Все-таки лес -- государственное имущество и
должен находиться под контролем федеральных служб. Ан нет, не
нашел я этого документа, исходящего сверху. Зато обнаружил другой
-- в Тюмени. Вот как он называется:
"Лесоводственные требования к размещению, строительству и
эксплуатации объектов нефтегазодобычи на землях лесного фонда в
таежных лесах Западной Сибири". Тюмень, 1990г.
Все, как говорится, чин-чинарем. Вверху стоит титул
"Государственный комитет СССР по лесу", и далее: "Тюменское
лесохозяйственное территориально-производственное объединение
"Тюменьлесхоз".
Документ этот, как видимо, и полагается, согласован с первым
заместителем председателя Тюменского облисполкома Б.Прокопчуком,
председателем Тюменского областного комитета по охране природы
Н.Чалковым и заместителем генерального директора ТПО
"Тюменьлеспроммаш". А утвердил его 22 февраля 1990г. -- видно,
тоже так полагается -- генеральный директор ЛХТПО "Тюменьлесхоз"
Е.Киселев. Очень хорошо, что утвердил. Но вот в ту пору такого
рода документ должен был утверждаться министром лесного хозяйства
РСФСР или Председателем комитета по лесу СССР или их
заместителями. Ан нет, в Тюмени сами с усами. Так что же
согласовали и утвердили эти радетели природы? А вот что!
На стр. 4 читаем: "В группах и категориях защитности лесов, где
разрешается размещение объектов нефтегазодобычи, под
строительство отводятся, в первую очередь, не лесные и
низкобонитетные леса, и не покрытые лесом площади или участки,
занятые малоценными насаждениями". Так что же это за участки на
землях Гослесфонда в таежных лесах Западной Сибири? Как известно
специалистам, низкобонитетные леса -- это заболоченные, самые
низкопродуктивные леса; а не лесные -- болота, чистые или
покрытые низкорослой сосной. Ну, а про малоценные я молчу. Это,
видимо, осинники и березняки, возникшие на месте кедровников, под
которыми обычно в этих районах находится подрост кедра с елью и
пихтой. Про эти насаждения -- особый разговор, разберем в
следующий раз.
Обратимся к понятиям не лесных и низкобонитетных лесов -- вдруг я
неправ, неточно расшифровал? Но нет, правильно!
На стр. 33 в приложении 3 приводится таблица с названием:
"Очередность предоставления земель государственного лесного фонда
для размещения промышленных объектов нефтегазодобычи,
загрязняющих природную среду и нарушающих экологическое
равновесие". Надо же! Видимо, составители документа очень
заботились о не нарушении равновесия, и хорошо знают, что это
такое, и как его вычислить.
Так вот, в таблице, соответственно 1-й группе первоочередного
предоставления объектам нефтегазодобычи предоставляются земли: из
не лесных земель -- болота, пески; из лесных земель: а) не
покрытые лесом -- редины, вырубки и гари, погибшие насаждения; б)
покрытые лесом -- насаждения любой полноты и всех пород (за
исключением кедровников и липняков) на переувлажненных почвах --
травяно-болотных, осоко-сфагновых, багульниково-сфагновых,
сфагновых, долгомошно-багульниковых групп типов леса.
Очень рад, что моя расшифровка подтвердилась строками документа.
Теперь стало ясно, почему и откуда сочится сине-черно-зеленая
вода с отражением красного заката и растекается сначала по
заболоченным лесам и болотам, потом по ручьям и рекам, а затем
попадает в моря. Этот процесс развивается повсеместно на
протяжении многих лет освоения нефти, как до 1990г., так и до сих
пор.
Хотя, если бы этот документ прошел слушание на НТС Министерства
лесного хозяйства и Государственного комитета по лесу СССР и был
утвержден, соответственно, самыми ответственными лицами, а перед
тем было бы сделано заключение независимых экспертов, а еще перед
этим он был бы обсужден на одном из специализированных ученых
советов АН СССР или теперь РАН, не довелось бы мне сделать столь
грустное открытие в Нижневартовском районе.
Вот только разработчика этого документа в текстовом варианте я не
обнаружил -- то ли ТПО "Тюменьлеспром", то ли ЛХТПО
"Тюменьлесхоз", то ли...? А может быть, кто-то с лесного кордона?
Я совершенно не против размещения на болотах различных
техногенных объектов. Напротив, можно размещать их на любом
болоте в любой водоохранной зоне, если эти объекты имеют
специально разработанную конструкцию, обеспечивающую защиту от
утечки и распространения загрязнителей. Но в тех случаях, где это
возможно, где не нарушается технологический режим добычи нефти, с
учетом позиций экологии и, конечно, экономики, техногенные
объекты предпочтительнее размещать в лесах, на повышенных формах
рельефа, на суходолах. Для того, чтобы это сделать, не
откладывая, необходимо незамедлительно разработать новые
руководящие документы по размещению нефтегазодобывающих объектов
на территории Западной Сибири.
И конечно, для их разработки необходимо пригласить известные
научные коллективы и защитить эти документы на Научно-техническом
совете Федеральной службы лесного хозяйства, Госкомохраны и
Госкомзема.
стр.
|
