С.Ковалевская:
"Я ЧУВСТВУЮ, ЧТО ПРЕДНАЗНАЧЕНА СЛУЖИТЬ ИСТИНЕ -- НАУКЕ"
Как необычна судьба Пелагеи Яковлевны Кочиной. И родилась на
грани веков -- в 1899 году, и прожила уже сто лет активной
полноценной жизни, и вместе со всем человечеством приблизилась к
двухтысячелетию нашей цивилизации.
Трудно даже представить, сколько всего может вместиться в такую
длинную творческую жизнь... Одним из жизненных интересов
академика Кочиной была литературная деятельность. Она написала
несколько книг о людях, которые ей были интересны как ученые,
общественные деятели и неординарные личности. Особенно ее
занимала судьба соотечественницы Софьи Ковалевской, женщины,
ставшей великим математиком и физиком, обладавшей талантами
литератора и общественного деятеля. Не секрет, что во все времена
женщине, пожелавшей быть еще кем-то, кроме жены и матери,
приходилось нелегко. Этот путь был пионерным во времена
Ковалевской, и наверно, остался сложным и по сей день. Ведь не
так уж много женщин у нас были избраны академиками.
Думается, Пелагея Яковлевна Кочина, как никто другой, понимала
особенности судеб Софьи Ковалевской, других женщин-ученых и своей
собственной. И это, наверно, одна из причин, побудивших ее
написать документальную книгу "Софья Васильевна Ковалевская
(1850--1891)", фрагменты из которой мы и предлагаем читателям.
* * *
В истории науки найдется немного женских имен, которые были бы
известны всему миру, о которых, хотя бы понаслышке, знал каждый
образованный человек. К числу таких женщин, пользующихся мировой
известностью, принадлежит Софья Васильевна Ковалевская,
выдающаяся представительница математической науки XIX века,
первая женщина -- член-корреспондент Петербургской академии наук,
профессор Стокгольмского университета, писательница и передовая
общественная деятельница своего времени.
ДЕТСТВО
В метрической книге Московской духовной консистории Никитского
сорока, Знаменской церкви за Петровскими воротами, за 1850 г.
имеется запись:
"3 генваря родилась, 17 -- крещена София; родители ее --
Артиллерии полковник Василий Васильевич сын Круковской и законная
жена его Елизавета Федоровна; муж православного исповедания, а
жена лютеранского. Восприемники: отставной Артиллерии подпоручик
Семен Васильевич сын Круковской и провиантмейстера Василия
Семеновича сына Круковского дочь девица Анна Васильевна.
В газете "Калужские губернские ведомости" за 1858 г. напечатано,
что 21 апреля генерал-майору Василию Васильевичу
Корвин-Круковскому, а также Михаилу Семеновичу и Федору
Васильевичу Корвин-Круковским присуждены свидетельства о
дворянстве.
Мать Софьи Васильевны, Елизавета Федоровна, была внучкой
петербургского академика, астронома Федора Ивановича Шуберта и
дочерью почетного академика, геодезиста Федора Федоровича
Шуберта.
Дед Софьи Васильевны, Федор Федорович Шуберт, был крупным ученым
и военным деятелем, известным своими работами по геодезии и
изданием географических карт России.
Отец Софьи Васильевны, Василий Васильевич, был на двадцать лет
старше (жены) Елизаветы Федоровны. Он относился к жене, как к
ребенку, и этот характер отношений сохранился до конца их
совместной жизни.
Елизавета Федоровна была знакома с идеями французского философа
Жан-Жака Руссо. Однако проводить какие-либо принципы в воспитании
своих детей она не пыталась, они росли вольно и свободно.
По словам шведской писательницы Эллен Кей, Софья Васильевна в
беседе со стокгольмскими друзьями так говорила о своих связях с
предками, определившими ее духовное и умственное развитие: "Я
получила в наследство страсть к науке от предка, венгерского
короля Матвея Корвина; любовь к математике, музыке и поэзии -- от
деда матери с отцовской стороны, астронома Шуберта; личную любовь
к свободе -- от Польши; от цыганки прабабки -- любовь к
бродяжничеству и неуменье подчиняться принятым обычаям; остальное
-- от России".
ЮНОСТЬ
Семью Корвин-Круковских посещали профессор математики Петр
Лаврович Лавров и профессор физики Морской академии Николай
Никанорович Тыртов. Последний написал учебник физики,
пользовавшийся в то время известностью. Автор подарил экземпляр
своего учебника Василию Васильевичу. Каково же было его
удивление, когда Соня, которой было в то время лет четырнадцать,
заинтересовалась этим учебником и самостоятельно начала читать
его.
Тыртов был изумлен, когда при новом посещении Круковских убедился
в том, что Соня воссоздала простейшие теоремы тригонометрии. Он
горячо расхвалил ее отцу, назвав девочку "новым Паскалем", и
советовал генералу дать дочери возможность заниматься высшей
математикой. Тыртов порекомендовал генералу Корвин-Круковскому в
качестве учителя для его дочери слушателя Морской академии
лейтенанта флота Александра Николаевича Страннолюбского.
В одном из писем к (сестре) Анюте Соня говорит: "Страннолюбский
просидел у нас весь вечер. Он вовсе не озлился, когда я сказала
ему, что собираюсь, кроме математики, заниматься еще физиологией,
анатомией, физикой и химией; напротив, он сам согласился, что
одна математика слишком мертва, и советовал не посвящать себя
исключительно науке и заняться даже практической деятельностью".
Кроме математики, Соня занималась также физикой у магистра
Петербургского университета Федора Ивановича Шведова.
Страннолюбский одобрял в своей ученице желание получить широкое
образование. И вообще он поддерживал в ней высокие общественные
стремления, приобщал ее к идеям шестидесятников.
В 60-е годы прошлого столетия лучшая часть русского общества была
охвачена стремлением к просвещению, желая принести пользу своему
народу в его борьбе с мраком невежества и гнетом царского
правительства. Горячий отклик находили идеи Чернышевского о
переустройстве общества, об освобождении женщины и ее
равноправии.
В то время практиковалось заключать фиктивные браки. Молодые
люди, придерживавшиеся передовых взглядов на женское образование,
желая оказать женщинам помощь, вступали с ними в брак, который
освобождал девушек от родительской опеки. Но затем новобрачный
предоставлял девушке полную свободу, и она ехала за границу одна
или вместе с ним. Часто такие фиктивные браки переходили в
фактические.
Анюта и ее подруга Анна Михайловна (Жанна) Евреинова стали
деятельно искать подходящих лиц в качестве фиктивных мужей,
которых в переписке называли "консервами". Одним из них оказался
Владимир Онуфриевич Ковалевский, занимавшийся в то время
издательской деятельностью.
Владимир Онуфриевич писал своему брату: "Я со всею своею
опытностью в жизни, с начитанностью и напористостью не могу и
вполовину так быстро схватывать и разбирать разные политические и
экономические вопросы, как она; и будь уверен, что это не
увлечение, а холодный разбор.
Я думаю, что эта встреча сделает из меня порядочного человека,
что я брошу издательство и стану заниматься, хотя не могу
скрывать от себя, что эта натура в тысячу раз лучше, умнее и
талантливее меня. О прилежании я уже и не говорю, как говорят,
сидит в деревне по 12 часов, не разгибая спины, и, насколько я
видел здесь, способна работать так, как я и понятия не имею.
Вообще это маленький феномен, и за что он мне попался, я не могу
сообразить".
Юлия Лермонтова (современница Ковалевской, получила степень
доктора за исследования по химии) оставила интересные
воспоминания о жизни в Гейдльберге и Берлине с Софьей
Васильевной. Прежде всего, приведем из них строки, рисующие юную
Соню Ковалевскую: "Ее выдающиеся способности, любовь к
математике, необыкновенно симпатичная наружность при большой
скромности располагали к ней всех, с кем она встречалась. В ней
было прямо что-то обворожительное. Все профессоры, у которых она
занималась, приходили в восторг от ее способностей; при этом она
была очень трудолюбива, могла по целым часам, не отходя от стола,
делать вычисления по математике.
Ее нравственный облик дополняла глубокая и сложная душевная
психика, какой мне никогда впоследствии не удавалось ни в ком
встречать".
Софья Васильевна, получившая блестящее математическое
образование, не могла найти применения своим знаниям у себя на
родине. Мужчина, получивший степень доктора, соответствовавшую
примерно современной степени кандидата наук, мог преподавать в
университете; после защиты магистерской и докторской диссертаций
он мог занять кафедру по специальности. Женщина же могла лишь
преподавать математику в младших классах женской гимназии.
В конце 1874 г. Ковалевский (муж) благополучно сдал магистерские
экзамены в Петербурге. А в 1875 г. Софья Васильевна подавала
заявление на имя ректора Петербургского университета с просьбой
допустить ее к сдаче магистерских экзаменов. На заседании
физико-математического факультета разрешение было дано, однако
известно, что Ковалевская экзаменов не сдавала. Очевидно,
министром это разрешение не было утверждено. Таким образом, Софья
Васильевна не могла приобщиться к той работе, на которую она
имела право.
ГОДЫ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Восемнадцатого ноября 1883 г. маленькая робкая женщина приехала
из Петербурга в Стокгольм.
В письме к М.Янковской, 26 декабря 1883 г., Ковалевская пишет,
что в Швеции соперничают между собой два университета:
Стокгольмский, недавно открытый (шведы называли его Высшей
школой), к которому стремится вся молодежь и все свободомыслящие
люди, и старый университет в Упсале -- городке в двух часах езды
от Стокгольма, -- существующий несколько веков и являющийся
"консервативным центром ортодоксальной науки и старых традиций".
Существовал еще один старый университет -- в Лунде.
У Ковалевской сразу "нашлось много друзей, но и много врагов:
последние сосредоточены в Упсальском университете". "Когда в
Стокгольме было официально объявлено о моих лекциях, -- пишет
Ковалевская, -- упсальские студенты-математики немедленно
вывесили это объявление в своем ферейне, а это вызвало целый
взрыв негодования среди упсальских профессоров. Одно заседание,
продолжавшееся весь вечер, было посвящено очернению меня; они
отрицали у меня всякие научные заслуги, намекали на самые
чудовищные и вместе с тем смешные причины моего приезда в
Стокгольм и т.п."
Первое время Софья Васильевна, по-видимому, чувствовала себя не
вполне свободно при общении со своими слушателями. Но потом она
стала выдающимся преподавателем, считающимся с индивидуальностью
студентов и пробуждающим их способности. По словам одной из ее
учениц, она всегда чувствовала, что г-жа Ковалевская видит ее
насквозь, "будто стеклянную", но что в то же время ей покойно под
этим ласковым, уверенным взглядом.
Когда Софья Васильевна прочитала последнюю лекцию в весеннем
полугодии 1884 г., слушатели преподнесли ей свою фотографическую
карточку в великолепной рамке; была произнесена восторженная
речь.
После того как Ковалевская прочитала с большим успехом свой
первый специальный курс математики (по уравнениям с частными
производными), положение ее упрочилось, и она была назначена
профессором Стокгольмского университета на пять лет.
На самом деле Миттаг-Леффлер (профессор Гельсингфорсского
университета), приглашая Ковалевскую в Стокгольм, заботился не
только о ней, но и об интересах кафедры. Он считал, что
привлечение Ковалевской к работе в университете даст ему
возможность организовать вместе с нею очень сильную кафедру
математики. В письме от 19 июня 1881 г. он говорит об этом так:
"Для меня же будет высшим счастьем иметь возможность привлечь
Вас, как коллегу, в Стокгольм, и я не сомневаюсь, что если Вы
будете в Стокгольме, то наш факультет будет одним из первых по
математике во всем мире".
И в действительности ему удалось, вместе с Ковалевской, очень
высоко поставить преподавание математики в Стокгольмском
университете. В нем Софья Васильевна в течение восьми лет прочла
двенадцать курсов.
... Опять, как и в семидесятых годах, русское общество
возмущалось тем, что царское правительство не допускает к работе
на родине всемирно прославленную русскую женщину. Математики,
академики Чебышев, Имшенецкий и Буняковский, решили добиться
академических почестей для Ковалевской в другой форме.
В Академии наук существовало почетное звание
члена-корреспондента, которое давалось российским иногородним и
иностранным ученым.
После отказа президента Академии наук в ответ на письмо
А.И.Косича, в Физико-математическое отделение Академии наук
поступило такое заявление, зачитанное 24 октября 1889 г.:
"Нижеподписавшиеся имеют честь предложить к избранию
членом-корреспондентом Академии, в разряд Математических наук,
доктора математики, профессора Стокгольмского университета Софью
Васильевну Ковалевскую. (П.Чебышев, В.Имшенецкий,
В.Буняковский)".
4 ноября в Академии был решен принципиальный вопрос "о допущении
лиц женского пола к избранию в члены-корреспонденты". Вопрос был
решен положительно 20 голосами против 6. А 7 ноября на заседании
Физико-математического отделения в члены-корреспонденты была
избрана Софья Ковалевская 14 голосами против 3. Общее собрание
Академии наук 2 декабря 1889 г. утвердило избрание
С.В.Ковалевской. П.Л.Чебышев послал Ковалевской телеграмму 8
ноября, т.е. после заседания Физико-математического отделения
Академии наук, следующего содержания (на французском языке):
"Наша Академия наук только что избрала Вас
членом-корреспондентом, допустив этим нововведение, которому не
было до сих пор прецедента. Я очень счастлив видеть исполненным
одно из моих самых пламенных и обоснованных желаний. Чебышев".
ЛИТЕРАТУРНАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Литературный талант Ковалевской высоко оценивался при ее жизни,
ее литературная деятельность находит широкое признание и в
настоящее время.
Софья Васильевна отличалась разносторонним образованием, следила
за литературой, любила театр.
После смерти С.В.Ковалевской в 1891 г. в журнале "Северный
вестник" А.Волынский дал общую характеристику литературного
творчества Ковалевской:
"В науке Ковалевская была вполне определившеюся величиною, в
русской литературе -- блестящей надеждой. То, что покойной
напечатано в трех журналах -- в "Русской Мысли", "Вестнике
Европы" и "Северном Вестнике", свидетельствует о крупном
даровании, которому, без сомнения, предстояло развиться в глубину
и в ширину. В недавно появившихся воспоминаниях Ковалевской есть
страницы, обличающие настоящий талант, литературный огонь и яркую
художественную память. В последние годы своей жизни Ковалевская
мечтала о серьезной литературной деятельности, для которой она
была так хорошо подготовлена. От природы сильный и гибкий ум,
Ковалевская владела также чудным даром фантазии. В манере
говорить и писать у Ковалевской не было той сухости и
тяжеловесности, которые отличают всякую ординарную ученость.
Творческое воображение, живой темперамент, горячность чувств
характеризуют все, что выходило из-под пера покойной. Язык
Ковалевской оживлен поэтическими красками и, где нужно, сверкает
меткою аллегорией, тонкими художественными наблюдениями.
* * *
Избрание С.В.Ковалевской в члены-корреспонденты Петербургской
академии наук открыло возможность и для других женщин стать
членами академии. И действительно, после С.В.Ковалевской
несколько женщин были избраны в члены-корреспонденты и почетные
члены Петербургской академии наук. В 1894 г. почетным членом
стала археолог Прасковья Сергеевна Уварова, в 1895 г.
членом-корреспондентом стала филолог Ольга Измаиловна
Срезневская. В 1906 г. была избрана в члены-корреспонденты
ботаник Ольга Александровна Федченко. Из иностранок
членом-корреспондентом стала в 1907 г. знаменитый физик Мария
Склодовская-Кюри (с 1926 г. -- почетный член). Еще раньше, в 1898
г., почетным членом была избрана королева Румынии Елизавета,
писательница и собирательница румынского фольклора, выступавшая
под псевдонимом Кармен Сильва.
Таковы были женщины -- члены Петербургской академии наук до
Октябрьской революции.
Ковалевской, помимо ее научных заслуг, принадлежит исключительное
место в истории женского движения. Ее большой популярности
содействовала также ее многосторонняя живая натура и
художественный талант.
Научная известность Ковалевской была обеспечена благодаря
удачному выбору задач и блестящему их решению. Две наиболее
важные ее работы относятся к основным вопросам математики и
механики. Простота некоторых полученных ею результатов позволила
включить их в основные курсы математики и механики. Работа ее по
вращению твердого тела составила новую страницу в истории этой
задачи и дала толчок большому количеству дальнейших исследований.
Увенчанное заслуженной славой, имя С.В.Ковалевской навсегда
останется в науке и в истории общественного движения России.
стр.
|
