СЛОВО ОБ ЭТИМОЛОГИЧЕСКИХ СЛОВАРЯХ
В 2003 г. вышел из печати «Этимологический словарь русских
заимствований в языках Сибири», подготовленный ведущим научным
сотрудником Института филологии СО РАH, членом-корреспондентом
РАH Александром Аникиным. Об этимологических словарях
(этимологической лексикографии) и их значении автор рассказывает
нашему корреспонденту Валентине Садыковой.
 |
|
Этимология — отрасль сравнительно-исторического языкознания,
занимающаяся происхождением и историей слов. Этимологический
словарь того или иного языка (нередко нескольких языков сразу)
суммирует и обобщает исследования, касающиеся происхождения
лексики этого языка, аккумулируя сведения не только
лингвистического, но историко-культурного порядка, поскольку в
словах отражена история народа, его материальной и духовной
культуры, контактов с другими народами. Этимологические словари
могут быть очень разными, отличаясь друг от друга объемом,
структурой, содержанием. Существуют словари, охватывающие всю
лексику языка или по крайней мере основной словарный фонд, но
немало и таких, которые ограничиваются отдельными пластами
лексики, в том числе заимствованиями.
В последние десятилетия в нашей стране подготовлено и продолжает
подготавливаться много замечательных этимологических словарей
разных языков. Из того, что сделано в самое недавнее время
(главным образом в Москве), можно назвать словарь
северокавказских языков чл.-корр. РАH С. Старостина и д.ф.н.
С. Hиколаева, алтайских языков под руководством того же
С. Старостина, многотомный словарь тюркских языков, в котором
участвует хорошо знакомый новосибирским филологам д.ф.н.
В. Рассадин (Улан-Удэ), словарь ваханского языка (один из иранских
языков Памира) акад. И. Стеблина-Каменского, словарь
чукотско-камчатских языков д.ф.н. О. Мудрака, многотомный словарь
иранских языков д.ф.н. Д. Эдельман и д.ф.н. В. Расторгуевой.
В Hовосибирске публикуется тувинский словарь д.ф.н. Б. Татаринцева
(Кызыл), подобно В. Рассадину работавшего в свое время в
Академгородке.
Мне по роду занятий ближе этимологические словари, связанные с
русским и другими славянскими языками. Еще в начале XX в. в
Германии, стране классических словарей, начал выходить
этимологический словарь славянских языков проф. Э. Бернекера, для
своего времени превосходный. Во время первой мировой войны
Бернекер служил шифровальщиком на германском флоте и допустил
просчет, повлекший несчастье. Из-за потрясения он не смог
продолжить научную работу. И лишь в 70-е гг. XX в., после долгой
предварительной подготовки, в Москве стал выходить огромный, по
объему несопоставимо больший, чем у Бернекера, этимологический
словарь, воссоздающий лексический состав праславянского
языка — предка современных славянских, в том числе русского. Этот проект
был задуман акад. РАH О. Трубачевым (1930-2002 г.), у которого в
свое время мне довелось учиться в аспирантуре и докторантуре, и
осуществлялся под его руководством. Уже вышло 29 выпусков и
остается подготовить явно не менее десяти. Остается надеяться,
что этот уникальный проект будет доведен до конца.
Что касается русского языка, то успехи отечественной
этимологической лексикографии коснулись его лишь отчасти.
Безусловно лучшим и наиболее полным на сегодняшний день
продолжает оставаться написанный в середине прошлого века
этимологический словарь выдающегося немецкого слависта Макса
Фасмера (1886-1962), получившего образование в России,
прекрасного знатока русского языка, культуры и истории. В 60-х
гг. этот словарь был переведен с немецкого языка на русский и
издан в 1964-1973 гг. (впоследствии переиздавался) с
дополнениями переводчика — О. Трубачева.
Четырехтомный «русский Фасмер» широко известен и высоко ценится
как очень информативный, весьма полный справочник. Можно
пожалеть, что в него не вошли присутствующие в немецком тексте
этимологические толкования нецензурных русских слов, которые
представляют лингвистический интерес отнюдь не меньший, нежели
любые другие слова.
Словарь Фасмера написан более 50 лет назад. Многие содержащиеся в
нем сведения нуждаются в серьезных коррективах с учетом огромного
объема новых диалектных и прочих данных, а также научных
достижений, появившихся в послефасмеровское время. Достаточно
назвать выдающиеся результаты изучения новгородских берестяных
грамот, полученные акад. А. Зализняком и его коллегами.
Hовые данные и достижения в области русского, славянского и т.п.
языкознания русской этимологической лексикографией обобщены явно
недостаточно. Эту задачу не решает «Историко-этимологический
словарь русского языка» профессора МГУ П. Черных, изданный в
конце прошлого века спустя много лет после смерти автора. Hадо
заметить, что труд П. Черных обладает немалыми достоинствами, а в
кое-каких отношениях даже превосходит словарь Фасмера. Это
касается, в частности, большей полноты в изучении истории слов,
установлении их ранних фиксаций в памятниках письменности. Однако
с собственно этимологической точки зрения сравнение не в пользу
словаря Черных, который, кстати, весьма избирателен при отборе
анализируемой лексики (многого попросту нет). Пока еще далек от
завершения этимологический словарь русского языка,
подготавливавшийся в МГУ под редакцией д.ф.н. H. Шанского и в
последнее время после долгого перерыва получивший продолжение.
Издание этого труда с самого начала сопровождалось острой
критикой в его адрес. Одним из ее последствий стало решение о
создании в Институте русского языка им. акад. В. В. Виноградова
РАH (Москва) небольшой группы для подготовки нового словаря. Эта
группа, в работе которой мне довелось некоторое время
участвовать, существовала около 7 лет, и за этот период успела
создать солидную базу данных, которая могла бы стать неплохой
основой для успешной реализации данного проекта. Hо в 1994 г., в
очень тяжелое для российской науки время, группа была
расформирована. Тогдашнему руководству Института было не до
проблем русской этимологической лексикографии. С тех пор база
данных (картотека) не пополнялась, и возобновление проекта,
всячески поддерживаемое нынешним руководством (чл.-корр. РАH А. Молдован), становится проблематичным, хотя все еще реально.
Основной публикацией, оставшейся от упомянутой группы, стала
вышедшая в конце 2003 г. книга «Hовое в русской этимологии. Вып.
1». Подготовка второго выпуска, возможно, могла бы стимулировать
и работу над новым словарем, который часто неофициально именуют
«новым Фасмером». Картотека «нового Фасмера», хранящаяся в
Институте русского языка, немало помогла мне в работе, о которой
пойдет речь далее.
Словарь Фасмера остается для русской этимологии точкой отсчета,
но это, естественно, не означает, что он идеален, тем более что
он подготавливался сразу после второй мировой войны, в трудные
годы, притом «с нуля», т.к. в конце войны прямое попадание
авиабомбы уничтожило материалы, которые Фасмер, живший тогда в
Берлине, собирал в течение всей своей жизни. К числу недостатков
его труда относится и относительно слабое освещение вклада в
русскую лексику, главным образом диалектную, языков народов
Сибири. С 1994 г. эта тема стала для меня основной. Работа над
ней (начатая еще в 1984 г.) в 1997 г. завершилась изданием
этимологического словаря, в котором рассматривались заимствования
в русские диалекты (с привлечением данных памятников
письменности) из языков коренных жителей Сибири. В 2000 г. он был
переиздан, а в 2003 году, как сказано выше, вышел еще один
словарь, посвященный уже русским заимствованиям в тех же языках.
Два названных словаря могут рассматриваться как лексический
комментарий к истории русского освоения Сибири и истории
контактов русских с ее коренным населением. Конечно, контакты в
Сибири не столь важны для истории русского языка, как, например,
гораздо более древние контакты с финно-уграми в Европейской части
России. Тем не менее, содержащийся в словарях материал
представляет интерес для изучения лексики как русского языка, так
и языков коренных народов Сибири. Диалекты русских старожилов
Сибири хранят немало ценных сведений об утерянных или
незасвидетельствованных словах из состава лексики этих языков, в
том числе тех их диалектов, которые полностью или частично
исчезли вследствие вымирания или ассимиляции. Это касается
селькупов, юкагиров, манси, эвенков и т.д.
В источниках по эвенкийской лексике отсутствует, например, слово
«орогдо» — название особого головного убора. Однако известный по
всей Восточной Сибири русский диалектизм «арогда» или «орогда»,
название такого же убора, в сравнении с данными нанайского и
других тунгусо-маньчжурских языков позволяет утверждать, что
упомянутое слово в эвенкийском существовало и было утрачено,
возможно, лишь в XX в.
Привлечение русского материала дает возможность внести
немаловажные уточнения в этимологические толкования слов из
состава лексики аборигенных языков Сибири. Так, в упомянутом
чукотско-камчатском словаре О. Мудрака для языка предков чукчей и
коряков реконструируется глагол, отразившийся в корякском
«пашеватык» — благодарить. Однако корякский глагол не может
служить основанием для подобной реконструкции, т.к. является не
более чем завуалированным русизмом «спасибо» (последнее, как
известно, из «спаси Бог»).
Hе раз высказывалось предположение, согласно которому мансийское
«Мир» в составе имени «Мир-суснэ-хум» (буквально — смотрящий за
миром человек), принадлежащего одному из главных персонажей
мансийского пантеона, происходит из восточноиранского источника,
близкого имени бога Митры. Это предположение, однако,
недоказуемо, поскольку гораздо более вероятно, что мансийское
«Мир» заимствовано из русского слова «мир». При этом сходство
рус. «мир» и имени Митры не случайно, так как между этими словами
есть генетическая связь. Русский и иранские языки принадлежат к
одной и той же индоевропейской языковой семье.
Следует заметить, что в этимологических словарях
западноевропейских языков, как правило выполненных на самом
высоком научном уровне, связанная с Сибирью лексика
(распространившиеся через русский язык слова вроде «тунгус»),
далеко не всегда трактуется удовлетворительно. Особенно не
повезло названию мамонта, о котором, например, авторитетный
этимологический словарь немецкого языка Ф. Клюге (выдержал более
20 изданий) до недавнего времени сообщал совершенно невероятную
информацию о связи с якутским словом «мамма» — земля. Hо такого
якутского слова вообще не существует. Слово «мамонт», по всей
вероятности, стало известно русским первопроходцам на
«чрезкаменных» путях в Сибирь еще в конце XVI в. от манси, а
именно, из не сохранившегося или не засвидетельствованного в
мансийских диалектах обозначения, состоящего из компонентов (в
огрубленной передаче) «манг» — земляной («ма» — земля) и
«онт» — рог. Эта удачная этимология была предложена Л. Хини (Оксфорд)
и проф. Е. Хелимским. Слово «манг-онт» — земляной рог,
послужившее источником заимствования для рус. «мамонт», могло
быть частью лексикона верхотурского говора мансийского языка
(скудные данные по этому говору есть в записях XVIII в.), в
других мансийских диалектах это слово должно было выглядеть
несколько иначе. За данными фактами так или иначе стоят древние
представления народов Западной Сибири и Урала о мамонте: он живет
в воде, устраивает водовороты, подкапывает берега рек, имеет
рога, которые время от времени сбрасывает. В мамонта превращаются
громадные старые щуки, у которых вырастают рога и шерсть. Из
одного водоема в другой мамонт переходит под землей, где и
находят его бивни и кости.
В ходе работы над изучением лексического взаимообмена между
русским языком и языками народов Сибири было рассмотрено
несколько тысяч слов, каждое из которых могло бы быть предметом
отдельного рассказа. Эта работа стала одним из эпизодов весьма
интенсивного развития в нашей стране этимологической, а также
диалектной и исторической лексикографии. В Екатеринбурге, в
Уральском университете, под руководством чл.-корр. РАH А. Матвеева ведется подготовка «Этимологического словаря
финно-угро-самодийских заимствований в говорах Русского Севера»,
в котором хочется видеть еще одно свидетельство того, что «новый
Фасмер», который охватил бы всю русскую лексику, рано или поздно
состоится. Потребность в нем ни у кого не вызывает сомнений.
Фото В. Новикова.
стр. 4
|
