СООТЕЧЕСТВЕННИКИ ЗА РУБЕЖОМ
Открыв в «НВС»
N 2’2005
рубрику «Наши соотечественники за
рубежом» публикацией интервью с Александром Буториным, который в
настоящее время живет и работает во Франции, мы получили ответы
еще от двух специалистов — выпускников НГУ: физика Юрия Кригера
и химика Евгения Иванова, работающих в США.
ПЛАНИРУЮ ВЕРНУТЬСЯ В АКАДЕМГОРОДОК
Юрий Кригер, доктор физико-математических наук, выпускник физфака
НГУ 1972 года, распределился в Институт неорганической химии, где
и работал до 2001 года, причем последние 10 лет — заведующим
лабораторией. В настоящее время работает в США, в исследовательской лаборатории
совместной американо-японской компании «Spansion», которая
образовалась в результате слияния американской компании «Advanced
Micro Devices» и японской компании «FUJITSU». «Spansion» является
крупнейшим мировым производителем энергонезависимой памяти.
Работа связана с разработкой новых физических принципов создания
элементов памяти.
Ученый любезно согласился ответить на вопросы корреспондента «НВС».
— Юрий Генрихович, какова основная причина, по которой вы решили
уехать из России?
— Американская компания нашла меня по публикациям и предложила
сотрудничество в реализации моих идей по созданию нового типа
памяти.
— Какие проблемы и трудности пришлось вам преодолевать в первое
время?
— Проблемы — новые правила общения с людьми, неумение
отстаивать свою точку зрения в новых условиях, недостаточное
знание языка, особенно в области отстаивания своих прав. В моем
возрасте, при моем характере и взглядах на жизнь, весьма трудно
стать своим среди чужих. Я всегда и везде старался оставаться
самим собой. Определенное равновесие наступило через два года.
— Как оцениваете свои профессиональные результаты и как
оценивает их фирма?
— Всегда надеешься сделать больше. Приходится учитывать условия
работы в производящей компании. Судя по должности, которую я
занимаю в компании, фирма ценит меня довольно высоко.
— Что, на ваш взгляд, важнее для исследователя: условия работы,
зарплата, комфорт, друзья, близкие?
— В порядке убывания: хорошие условия работы, близкие, друзья,
общение, достойная зарплата.
— Испытываете ли вы ностальгию?
— Наверное, да.
— Ваши планы: остаться или возвратиться в Россию?
— Я планирую вернуться в новосибирский Академгородок. Пытаюсь
наладить сотрудничество между компанией, в которой я работаю, и
институтами Академгородка, в первую очередь с Институтом
неорганической химии, где я прежде работал. И, что не менее
важно, вернуться к моим детям, внукам, друзьям.
СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ
Иванов Евгений, выпускник НГУ 1974 года. Начал работать в
Институте химической кинетики и горения СО АН в лаборатории
В. Болдырева, затем вся лабораториея перешла в Институт переработки
минерального сырья (впоследствии Институт химии твердого
тела и механохимии). После защиты кандидатской диссертации
назначается ученым секретарем института (1979 г.) и затем
заведующим лабораторией химии материалов. В 1991 году после защиты
докторской диссертации (в Киеве), выехал на год в Японию (Сендай), где
работал в качестве профессора в университете Tohoku.
в настоящее время работает в США директором по развитию новых
технологий в филиале фирмы «Тосо» в г. Колумбусе, штат Огайо.
Область научных интересов — химия твердого тела,
материаловедение, конструкционные материалы, сплавы, механохимия.
Вот что ответил ученый на вопросы нашего корреспондента.
— Какова основная причина, по которой вы решили покинуть Россию?
— Пока я был в Японии, в СССР все стало рушиться — не только моя
лаборатория, которая сократилась с помощью руководства института
и проблем экономики приблизительно с 30 до 4 человек, но и сама
страна — Советский Союз… В августе 1991 мы в Японии смотрели
новости Си-Эн-Эн, которая вела трансляцию о происходящих вокруг
московского Белого дома событиях. И мне стало ясно, что моя
предыдущая жизнь закончена. В это время я уже имел приглашение от
компании Tosoh с приглашением присоединиться к их команде в
Соединенных Штатах. Честно говоря, я согласился бы на это
предложение так или иначе, по крайней мере, как на временную
работу. Но в августе-91 стало ясно, что это единственно
правильное решение.
— Какие проблемы и трудности пришлось вам преодолевать за
рубежом в первое время?
— Благодаря хорошему знанию английского, полученному в
Новосибирском государственном университете (я все еще помню
несколько фраз из учебника английского языка Бицадзе для
студентов НГУ), я оказался готов к жизни в США.
Соединенные Штаты на тот момент были очень терпимы к иностранцам,
и мы не имели особых проблем. Компания арендовала дом для нас и
даже заплатила за три месяца вперед. Мы снимали его в течение
года, а после купили свой собственный первый дом. Единственная
проблема была с кредитной карточкой, мой кредитный лимит был
только 200 $, этого было недостаточно даже для того, чтобы купить
мебель или авиабилет. Однако, скоро даже эта небольшая проблема
была решена. Больше проблем было у моей 11-летней дочки, это было
действительно трудное время для вхождения в новую школьную жизнь.
Сыну было 4 года, и мы разрешали ему играть с соседским
мальчиком, которому было примерно столько же лет, благодаря чему
он научился свободно говорить по-английски без особых усилий с
нашей стороны.
— Сколько времени ушло на то, чтобы почувствовать себя «своим
среди чужих»?
— Почти нисколько. Сначала я работал менеджером, у меня
изначально были люди в подчинении, которые передо мной
отчитывались, так что я чувствовал себя уверенно с самого начала.
— Как вы оцениваете свои профессиональные результаты и как
оценивает их ваше руководство?
— Скажу без лишней скромности — приблизительно 30 % продаж
компании основаны на моих изобретениях, моя зарплата удвоилась с
1992, и теперь я технический директор компании. Однако, надо
помнить, что здесь нет стабильного положения, и прежние
достижения не обеспечивают вас работой. Думаю, то же самое
происходит сегодня и в России.
— Испытываете ли вы ностальгию?
— Мне интересно, что происходит в России, я смотрю российские
сайты в интернете, и полагаю, что знаю все, что происходит в
стране. Возможно из-за того, что я еще не в том возрасте, когда
люди становятся слишком сентиментальными, у меня нет ностальгии.
Я думаю, что ностальгия — чувство, когда вам чего-то не хватает.
Например, люди, которые эмигрировали в советские времена, были
оторваны от страны и друзей, и это действительно было жестоко.
Сегодня мы имеем всю информацию о России, я могу побывать здесь,
когда захочу, так что все прекрасно. И мы пока живем такой
напряженной жизнью, что у нас не остается времени, чтобы
почувствовать ностальгию.
— Что все-таки важнее для человека: хорошие условия работы,
достойная зарплата, комфорт, безопасность, общение, друзья,
близкие?
— Все это важно. И вы можете иметь все это здесь, это зависит
только от вас. Я знаю людей, которые чувствуют себя очень
несчастными здесь, потому что они даже не пробовали войти в
общество, участвовать в новой жизни. В этом случае ностальгия
становится заменой участию в жизни.
— Чем занимаются члены вашей семьи?
— Моя жена работает в университетском Медицинском центре штата
Огайо, кроме того, она изучает китайскую медицину, и мы надеемся,
что она найдет другую работу после окончания американского
Института нетрадиционной медицины. Мой сын в настоящее время
выбирает университет, в котором будет учиться. Это является
важным (и дорогостоящим) решением, так что мы все думаем об этом.
Моя дочь замужем, и живет своей жизнью недалеко от нас.
— Ваши планы на будущее: остаться или возвратиться в Россию?
— Пока я не задумывался об этом серьезно. В сегодняшней России
для меня не существует работы, которая была бы сопоставима с моей
здешней работой. Тем более, что я еще должен помочь сыну получить
образование, решить другие проблемы.
В субботу, 22 января, на канале «НТВ» в программе «Совершенно
секретно» был показан сюжет об утечке мозгов из России и названа
примерная цифра ученых, уехавших за рубеж с начала 90-х годов по
настоящее время — 800 тысяч, среди них 70 тысяч работали по
оборонной тематике. Потери государства оцениваются в 60 млрд
долларов.
стр. 11
|
