НАДО ЛИ РЕФОРМИРОВАТЬ АКАДЕМИЮ НАУК?
Ю. Решетняк, академик
В сентябре 2004 г. состоялось заседание комитета по науке и
технологиям при Президенте Российской Федерации.
В своем выступлении президент В. Путин отметил, что доля
инновационной продукции в российском экспорте составляет всего 6%
и, по мнению экспертов, нет признаков, гарантирующих увеличение
роста инноваций в обозримом будущем. В связи с этим президент
призвал Академию наук к вдумчивой ревизии ее работы, к коренной
перестройке работы. Это пожелание совершенно справедливо. Но один
вопрос на этом заседании остался как бы за скобками. А именно,
вопрос: а кому сейчас в России нужна наука? Естественно, речь
идет не о простом обывателе, которому в высшей степени все равно,
что вокруг чего вертится — Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг
Земли. Речь идет о тех, кто руководит производством различных
материальных благ в нашей стране, кто управляет процессом
создания того, что обозначается известной аббревиатурой — ВВП.
На сформулированный выше вопрос можно ответить коротко.
Высокоразвитые наука и технология нужны прежде всего самой
России. Эта мысль была четко сформулирована в выступлении
президента. Только будучи страной с высокоразвитыми современной
промышленностью и современным сельским хозяйством, Россия сможет
достойно противостоять всевозможным вызовам, которые ждут ее в
текущем столетии. Еще не так давно СССР, главную часть которого
составляла Россия, достойно занимал место среди высокоразвитых
стран мира. По некоторым позициям Россия продолжает занимать это
место и сейчас. (Вспомним, что в мировой торговле вооружением
Россия находится на втором месте.)
Крупные российские компании, вносящие основной вклад в ВВП
страны, «Лукойл», «Газпром» и другие, торгующие сырьем, добытым в
российских недрах, не относятся к числу наукоемких. Совсем без
помощи ученых они обойтись не могут, но столько науки, сколько
может дать Академия наук и тем более все научные учреждения
страны, им не требуется.
Своего «Майкрософта» или «Самсунга» в России пока не родилось.
Крупный бизнес, по-видимому, не очень верит в быстроту разума
российских Невтонов. (В Платонах российского производства он
разочаровался еще раньше.) Интерес российского бизнеса к
достижениям науки и техники вполне удовлетворяется тем, что можно
купить в Японии, Германии, Китае, Южной Корее, США и в других
странах.
Высокая криминализация бизнеса никак не способствует интересу к
научным разработкам российских ученых со стороны бизнесменов. Я
убежден, что подавляющее большинство российских
предпринимателей — честные и добропорядочные граждане нашей страны. Однако их
защищенность от криминалитета явно недостаточна.
Степень проникновения преступного мира в некоторые области
народного хозяйства чрезмерно высока. Вспомним недавние репортажи
о рыбной мафии, появившиеся в российских СМИ. Впечатление
жуткое — обширная отрасль народного хозяйства, жизненно важная для
страны, находится в руках бессовестных дельцов, по сути бандитов,
у которых одна цель — поплотнее набить свои карманы. А то, что
после них останется безжизненная пустыня, на это им наплевать.
Каждый, кто прочтет эти записки, приведет огромное количество
примеров такого рода.
Чтобы производителю не потерпеть крах в конкурентной борьбе, он
должен постоянно совершенствовать производство, увеличивать
производительность труда, снижать стоимость производства каждого
отдельного вида продукции, улучшать качество выпускаемой
продукции, предлагать потребителям новые виды товаров и т.д. В
конечном итоге решить эти задачи без науки невозможно, но на
определенном этапе успех достигается наведением элементарного
порядка, например, иногда достаточно просто подмести пол.
(Привлекать докторов и кандидатов наук для «подметания пола» было
принято при социализме, но в эпоху рыночной экономики было
осознано, что уборщица справится с этим делом лучше, даже если
платить ей зарплату профессора.) Если же производство по всем
параметрам вышло на современный уровень, то, казалось бы,
двигаться дальше станет невозможно без помощи науки, в первую
очередь, «внутрифирменной».
Но есть и другие, более дешевые и «надежные» способы для победы
над конкурентом — криминальные. Находят подходящего
«специалиста», который убирает главную фигуру в стане
конкурентов, после чего весь их бизнес легко можно прибрать к
своим рукам. Это, конечно, крайность, есть много способов,
позволяющих захватить «лучшее место под солнцем» без всякой
уголовщины. Вспомним гениально описанную А. С. Пушкиным историю о
том, как богатый помещик Кирила Петрович Троекуров совершенно
«законным» путем отобрал имение у бедного, но гордого помещика
Андрея Гавриловича Дубровского. Не вижу причин, почему
«бесценный» опыт Кирилы Петровича не может быть использован и в
наши дни.
Зачем российскому капиталисту связываться с учеными, если
посредством простых спекуляций он может заработать вдвое больше
того, что наука сможет ему немедленно предложить? Совсем недавно
по телевидению передавался репортаж о строительстве новых домов в
Москве, из которого я узнал, что себестоимость одного квадратного
метра жилой площади в Москве составляет 800 долларов. А продаются
эти квадратные метры по цене… 2000 долларов за один такой метр.
Российское правительство смотрит на это безобразие и … ничего
не делает!
Получается, таким образом, что наука нужна в России всем вообще,
но никому конкретно.
Министерство образования и науки составило документ под длинным
названием «Проект концепции участия Российской Федерации в
управлении государственными учреждениями в сфере науки».
(Впоследствии этот проект был переименован в «Концепцию участия
РФ в управлении имущественными комплексами государственных
организаций, осуществляющих деятельность в сфере науки».) В
документе есть констатирующая часть, в которой отмечается, в
частности, что число научно-исследовательских учреждений за
последние годы возросло, по крайней мере, в полтора раза.
Действительно, в 1990-е годы многие научные институты разделились
на несколько частей, и в результате число научных институтов в
стране увеличилось в несколько раз. В некоторых случаях такое
разделение действительно было оправдано существом дела. Во многих
других — это попытка приспособиться к сложившимся новым
обстоятельствам, актом в борьбе за существование.
Число научных сотрудников, также как и число решаемых ими задач,
при этом не увеличилось и не могло увеличиться. Число научных
институтов — это не тот показатель, которым следует
руководствоваться при оценке эффективности научных исследований.
Авторы концепции пишут, что «внутрифирменная» наука в России
составляет только 6% (от чего — от числа научных учреждений или
от числа научных сотрудников — этого я не понял). В то же время,
как отмечают авторы концепции, в таких странах, как Германия,
Япония, США, доля «внутрифирменной» науки лежит в пределах от 60
до 75%.
Это лишнее подтверждение того, что наука в России нужна всем
вообще, но никому конкретно. Рекомендации авторов концепции
относительно того, как устранить возникший перекос, сводятся к
тому, что число научных учреждений, а заодно и число научных
сотрудников в стране, должны быть уменьшены. Необходимы, по
мнению министерства, приватизация и реструктуризация научных и
высших учебных заведений и реструктуризация действующих
учреждений. (Введение в оборот этого рычащего термина:
р-р-рестр-р-уктур-р-ризация безусловно оправдано — если на этих
гадов ученых не рявкнуть как следует, то они ничего делать не
будут.)
Если закрыть 2000 научных учреждений, то на освободившиеся деньги
можно повысить зарплату, по крайней мере, не одной сотне тысяч
чиновников. Если закрыть все научные учреждения, не являющиеся
«внутрифирменными», то процент «внутрифирменной» науки достигнет
рекордного показателя в 100%! В результате, правда, мы будем
иметь то, что называется «тришкиным кафтаном».
Видеть в приватизации панацею от всех российских бед вряд ли
правильно. Термин «реструктуризация» явно нуждается в уточнении.
Министерство предоставило Академии наук сделать такое уточнение.
Предложения на этот счет, исходящие от вице-президента РАН В. В. Козлова, мне представляются вполне разумными.
Приведу цифры из другого источника. В 1999 году внутренние
затраты на научно-исследовательские работы (НИР) в России
составляют 1,01% от ВВП, в абсолютных величинах 10,2 миллиарда
долларов, а в расчете на душу населения — 70,2 долларов. В США
доля расходов на НИР 2,64% от ВВП или 243,6 миллиарда долларов
(892,1 доллара на душу населения). США, таким образом, расходуют
на науку в 24 раза больше денег, чем Россия! (Данные взяты из
статьи Н. И. Ивановой «Сопоставление мировых и российских
тенденций развития науки и инновационной деятельности» в журнале
«Инновация», № 4, май 2003 г.) В такой стране, как Швеция,
согласно тому же источнику, расходы на НИР составляют 3,7% от
ВВП.
Ежегодно на Общем собрании Российской академии наук президент РАН
академик Ю. С. Осипов в отчетном докладе рассказывает о научных
разработках, выполненных в учреждениях РАН, каждая из которых
может служить основой для новых перспективных направлений в
области технологии. Обсуждение новых направлений исследования,
которые могли бы вести к технологическим прорывам в сфере
производства, является предметом научных сессий Академии наук,
проводящихся ежегодно. Президиум РАН регулярно собирается для
обсуждения актуальных вопросов науки и техники. Однако в
большинстве случаев интерес производителей к разработкам РАН
крайне низок.
Тот факт, что 75% американской науки составляют
«внутрифирменные» учреждения, еще не означает, что 75%
американской продукции изготовлены с применением новейших
технологий. В американских магазинах полки, кстати сказать,
завалены ширпотребом почти исключительно китайского производства.
(Продукты питания американцы предпочитают в основном свои.)
Американское искусство делать рекламу все знают. Если про
какой-то продукт сказано, что он изготовлен по технологии НАСА,
то это обязательно отмечается и в случае, если технологии этой 40
лет. Даже сообщения о войне в Ираке в сегодняшних репортажах
нередко сопровождаются рекламой достижений военной промышленности
США.
Авторы концепции, констатируя, что в сфере взаимоотношений между
наукой и производством в современной России не все благополучно,
не задаются вопросом: «А почему так происходит?» (или иначе: «Кто
виноват?»). Название проекта наводит на мысль, что причину того,
что вклад науки в развитие отечественного производства мал,
авторы проекта видят в недостатках управления наукой со стороны
государства. Что можно сказать на это? И министр А. А. Фурсенко, и
другие члены нашего правительства — все люди очень умные. Но они
почему-то не знают английскую пословицу, которая говорит, что
лошадь можно подвести к воде, но ее невозможно заставить пить
воду, если она этого сама не захочет. (Эту пословицу я узнал из
очень интересной статьи академика Г. А. Арбатова в сборнике «Наука
и власть».)
Пока российский рынок является, скажем осторожно, несколько
диковатым, то не приходится ожидать большого интереса к науке со
стороны господ российских капиталистов. Им гораздо интереснее
вкладывать деньги в команду «Челси» или в покупку пасхальных яиц
Фаберже, нежели в науку. Из концепции министерства не ясно, какие
меры предлагаются для того, чтобы стимулировать современных
капиталистов финансировать не английский футбол, а, например,
развитие российской математики. Никаких таких мер министерство и
не предлагает. Могут сказать, конечно, — раз вы, ученые, такие
умные, то и объясните сами, как заставить лошадь российского
капитализма пить живую воду российской науки! Я не экономист, не
политолог и даже не юрист, я простой российский математик, и не
считаю себя в достаточной мере компетентным, чтобы заниматься
поиском ответа на этот вопрос одному. Более того, я очень
опасаюсь, что рекомендации всей Академии наук на этот счет,
скорее всего, не будут приняты во внимание.
Фундаментальная наука — предмет хрупкий. Разрушить существующие
научные школы легко. Но чтобы воссоздать их заново, потребуются
десятилетия, причем успех не гарантирован. Вспомним разгром
советской биологии, учиненный с благословения незабвенного
И. В. Сталина. В 1920-1930 годы советская биология занимала ведущие
позиции в мире. Только через 16 лет после известной сессии
ВАСХНИЛ появилась возможность возрождения современных
исследований в области биологии в нашей стране. Ничего плохого о
нынешних российских биологах я сказать не могу. Но я не думаю,
что потери, понесенные отечественной биологией в результате
набега банды Т. Д. Лысенко, к настоящему времени удалось
компенсировать полностью, и вряд ли они когда-либо будут
компенсированы. Можно привести примеры, касающиеся истории науки
в других странах, где научный мир понес огромные потери в
результате войны и оккупации, где некогда существовали
замечательные научные школы, от которых не осталось и следа.
Требование заниматься исследованиями, дающими немедленный
практический результат или непосредственно направленными на
получение такого результата, к советским специалистам по
теоретической математике предъявлялись в 1940-1950-е годы. Под
влиянием этих требований известный тополог, в то время еще
член-корреспондент Академии наук СССР Л. С. Понтрягин начал
заниматься задачами оптимального управления. В этой области он
достиг весьма значительных успехов. Другой, не менее выдающийся
математик, член-корреспондент Академии наук СССР А. И. Мальцев,
специалист в области алгебры и математической логики, когда ему
было указано, что надо заниматься прикладными исследованиями,
вынужден был уехать из Москвы в Иваново. Впоследствии, когда было
организовано Сибирское отделение Академии наук СССР, А. И. Мальцев
переехал в Новосибирск, где им была создана большая научная
школа. Сейчас, по прошествии многих лет, ясно огромное значение
чисто теоретических работ академика А. И. Мальцева как для всей
математики в целом, так и для ее приложений. Таким образом,
саморегуляция науки не менее эффективна, чем призывы и понукание
начальства.
Здесь уместно сказать, что фундаментальная наука также и при
«историческом материализме» была частью народного хозяйства,
которая оставалась приватизированной в максимально возможной
степени. Вспомним классический афоризм академика Л. А. Арцимовича:
«Наука — лучший способ удовлетворения личного любопытства за
государственный счет». Экспроприировать фабрики у капиталистов,
после того как власть в ваших руках, не так уж и трудно. Отнять у
крестьянина землю, за которую он в гражданскую войну пошел
защищать советскую власть, также оказалось возможным, но для
этого пришлось создать мощный репрессивный аппарат. Отнять у
ученого главное орудие производства — его голову, увы,
невозможно (не избавившись между делом и от самого ученого).
Упреки в адрес Академии наук в том, что она недостаточно активно
участвует в инновационном процессе в полном объеме, принять
невозможно. Чудес, как утверждает наука, не бывает. Точка зрения,
что какими-то организационными преобразованиями Академии наук
можно достичь существенного прогресса в инновационном процессе,
есть иллюзия и, притом, иллюзия опасная.
Эту статью я хочу закончить вопросом: «А пришло ли подходящее
время для реформирования Академии наук России?» Правильно ли
Академии наук «колебаться вместе с партией»? На сегодняшний день
главная задача, стоящая перед Академией наук России, — не
допустить распада и исчезновения науки из необъятных просторов
России. Может быть, лучше подождать и продумать, что надо сделать
для того, чтобы Российская академия наук работала более
эффективно, сосредоточила бы свое внимание на животрепещущих
темах, которым до сих пор не уделялось должного внимания?
г. Новосибирск
стр. 4
|
