ЮБИЛЕЙ ИНСТИТУТА
Царица жизни
Великий сказал: математика — царица наук. Если эти слова немного
перефразировать, то химию по праву можно назвать царицей жизни.
Деятельность любого организма, от микро- до макро- — не что
иное, как те или иные химические процессы. Равно как и те
процессы, что происходят в звездах, на поверхности нашей планеты,
в недрах ее и в открытом космосе. Вряд ли кто оспорит и то, что
вся металлургия — этот краеугольный камень современной
цивилизации — основана на знании и управлении химическими
процессами. Кстати, партия и правительство в приснопамятные
времена развитию химии в стране уделяли самое пристальное
внимание. А в Красноярске был создан Институт химии и химической
технологии СО РАН. И накануне его 25-летия я отправился в этот
институт. Директор института член-корреспондент РАН Геннадий
Леонидович Пашков, несмотря на постоянную сверхзанятость, любезно
принял меня и угостил кофе.
Приоритеты
— Совсем недавно все ваши исследования были абсолютно закрыты
для посторонних. Да и сейчас мало кто знает, чем же вы тут
занимаетесь, и вообще — для чего в 1981 году именно в
Красноярске был создан Институт химии и химической технологии?
— Я все-таки хочу начать не с этого. Создание института связано
с именами наших выдающихся академиков — Анатолия Васильевича
Николаева и Георгия Константиновича Борескова. Нельзя забывать,
что становление института шло под влиянием академика Александра
Сергеевича Исаева, бывшего в то время председателем Президиума
Красноярского научного центра СО РАН.
— А что это значит — создать новый академический институт?
— В первую очередь нужно определить научные направления его
деятельности. Для нас приоритетными были обозначены работы по
освоению и развитию новых месторождений полезных ископаемых в
нашем крае. Проще говоря, во главу угла были поставлены цветная
металлургия и уголь. Жизнь показала, что направления были выбраны
совершенно правильно. Мы продолжаем работать над проблемами
полного и комплексного использования ископаемого сырья, но
добавились еще и направления по возобновляемому ресурсу — растительному
сырью. Второе — формирование научного коллектива.
Институт создавался очень тяжело. Становление коллектива
происходило с 1981 по 1990 год, в трудные времена для всей
страны. И, в-третьих, было необходимо наладить систему
плодотворного взаимодействия с родственными институтами,
промышленными предприятиями и вузами. Вот три столпа, на которые
опирается любое подразделение РАН. Кстати, налаженные в годы
становления связи сейчас крепнут и даже расширяются.
Ориентируемся в первую очередь на взаимодействие с институтами
Красноярского научного центра СО РАН — Физики им. Л. В. Киренского,
Биофизики, Вычислительного моделирования, Леса им. В.Н Сукачева.
Получается неплохо. В наше время для ученых такие
контакты попросту необходимы.
Дело темное…
— Я вообще заметил, что во всех институтах есть лаборатории, в
названиях которых присутствует слово «химия»…
— Происхождение этого слова до сих пор не совсем понятно и
спорно. «Хем» — древнеегипетское слово, означающее «темный».
Кстати, считается, что химия как наука и родилась в Древнем
Египте. «Хема» на древнегреческом — искусство выплавлять
металлы. А современная химия — это наука о веществах и законах
их превращения. Есть научные дисциплины — аналитическая химия,
физическая химия, органическая химия, космохимия, общеприняты
понятия «углехимия», «лесохимия»… Подобных названий разных
разделов химии можно набрать три-четыре десятка… Для нашего
института химия — наука, которая занимается химией элементов.
Грубо говоря, углехимия, нефтехимия — это химия углерода.
Лесохимия — тоже химия углерода. То есть, практически вся
органическая химия и есть химия углерода. Цветная металлургия — химия
83-х элементов периодической таблицы Менделеева. И мы
должны изучать не только свойства элементов и созданных на их
базе соединений, но уметь разделять и концентрировать эти
элементы.
— А вы этому научились?
— Об этом говорит второй термин в названии института — «химической
технологии». Процессы извлечения, разделения и
концентрирования элементов — именно те задачи, которые мы
решаем.
— И решаете успешно, раз вашими партнерами являются, в
частности, «Норникель» и Железногорский горно-химический
комбинат.
— Нареканий с их стороны нет.
— Я много слышал о том, что в институте много внимания уделяется
переработке отходов…
— Это так. Но мы в большей степени все-таки заняты разработкой
таких технологий, которые не дают отходов. Или их получается
очень мало. Если к нам бы в свое время прислушались руководители
обанкротившегося «Сивинита», взяли на вооружение разработанную
нами технологию безотходного производства искусственного волокна,
это предприятие стабильно работало бы и сейчас.
Наука управлять
— Вопрос, пожалуй, личностного плана: сложно управлять такой
структурой — Институтом химии и химической технологии?
— Управлять вообще тяжело. Управлять автомобилем и то трудно. Но
управлять в нашем институте — я считаю, легко. Главное — хорошая
команда у нас. А когда двигатель хороший, рулевое
управление соответствует, все механизмы отлажены, да еще при
отсутствии коробки передач — все делается просто. Есть один
тяжелый момент — взаимодействие с коллективами, для которых
выполняешь работы. Заказчик и мы, исполнители, по-разному
понимаем условия выполнения технического задания. И директор
института вынужден быть уже не только научным руководителем, а
менеджером. Потому я очень много времени трачу не на науку, а на
налаживание контактов с заказчиками.
Законы и инновации
— Но вам, наверное, в большей степени хочется заниматься наукой?
— Я бы сказал так: хотелось бы. И здесь вы, журналисты, могли бы
помочь нам, руководителям научных подразделений. Хватит,
наверное, стонать и заламывать руки, рассказывая о том, как все
плохо, кричать об умирающей науке. Например, у нас есть
разработки, которые могут перевернуть всю экономику страны. Вот о
чем нужно рассказывать! Вам по силам сделать так, чтобы брэнды
научных учреждений были узнаваемы, и любой чиновник или серьезный
бизнесмен знал, куда обратиться в сложном случае, где можно
приобрести (или заказать!) разработку требующейся технологии.
Есть у ученых и очень серьезная проблема — нехватка современного
оборудования для исследований. Нет одного — денег. При этом наши
чиновники всех уровней говорят, что в России и так слишком много
науки. На это в свое время хорошо ответил академик В. А. Коптюг:
«Лучше сказать — в России слишком мало денег, чтобы содержать
большую науку. А науки слишком много не бывает». Так почему же в
так называемом «стабилизационном» фонде страны без действия лежат
десятки миллиардов долларов? Дайте Российской академии наук хотя бы малую толику этих денег! Конкретно на приобретение самых
необходимых современных приборов. Вот тогда — это я заявляю со
всей уверенностью в силах научного сообщества великой страны и
полной ответственностью за свои слова — никакой инфляции никогда
не произойдет. Все кругом только говорят об инновациях, о
повышении роли науки в экономике. Где законы, позволяющие
поддерживать инновационные процессы, развивать малое наукоемкое
предпринимательство? К сожалению, на пути развития инновационных
технологий просматриваются лишь препоны. Крупные предприятия,
компании пока игнорируют инвестиции в новые проекты.
— Но Октябрьский район Красноярска объявлен территорией
инновационного развития…
— Ну и что? Я пока никаких сдвигов не замечаю. Если науку не
начнут финансировать хотя бы четырьмя процентами от бюджета
страны — толку не будет. Процесс падения России ускорится, и мы
вскоре станем «полноправным» сырьевым придатком развитых стран
мирового содружества.
Поговорили мы и о том, стареет ли наука в Красноярске, безопасен ли «мирный» атом — ведь именно в ИХХТ заняты обеспечением
безопасности захоронения ОЯТ на Железногорском горно-химическом
комбинате, и о многом другом. Крупного ученого волнуют проблемы,
решением которых занято все наше общество.
С праздником, Геннадий Леонидович и все, кто трудится с ним
рядом. Работайте и дальше на наше благо!
Интервью подготовил
Сергей ЧУРИЛОВ
Фото автора
стр. 6
|
