КТО ПРИСВАИВАЕТ ПРИРОДНУЮ РЕНТУ?
Проблема устойчивого, сбалансированного развития с учетом потребностей не узких групп и кланов, а всего общества, его настоящих и будущих поколений тесно связана с проблемой справедливого распределения доходов.
Алексей Никольский, к.г.н.,
Институт географии СО РАН
Сотрудники Института географии СО РАН попытались оценить в соизмеримых единицах удельный вес различных факторов производства в создании мирового валового внутреннего продукта (ВВП). В результате получилось, что вес таких факторов производства, как труд и капитал должен быть оценен не более чем в 1/3 от ВВП, с учетом 25 % прибыли в год, в то время как 2/3 мирового ВВП составляет физиократический чистый продукт или природная рента, присваиваемая в подавляющей части не сырьевым сектором экономики, а транснациональными компаниями и другими финансово-промышленными группами — за счет низких мировых цен на сырье и завышенных цен на конечную продукцию и услуги. Можно сказать, что непомерное присвоение мировой природной ренты транснациональными компаниями, а также военно-промышленным комплексом — главное препятствие на пути перехода человечества на модель устойчивого развития.
В настоящее время в мире государственные расходы на социально-экономические и экологические цели даже в наиболее развитых в социальном отношении странах Западной Европы не превосходят 25-35 % от ВВП, а в остальных, включая США, не превосходят 10-15 %, тогда как могут доходить до 45-50 %, если исходить из названных размеров природной ренты в мировом валовом продукте — 66 % (2/3).
В Иркутской области выручка от реализуемых столичными финансово-промышленными группами леса, угля, электроэнергии, алюминия, нефтепродуктов, химической и целлюлозно-бумажной продукции в долларовом эквиваленте составляет около 3 млрд долл. в год, включая доходы от экспорта. Из них как минимум 1 млрд долл. в год должна составлять абсолютная природная рента, если исходить из ее минимального содержания в цене вывозимых из области полупродуктов в размере 1/3. Это в два раза ниже среднего содержания ренты в мировом ВВП или конечном продукте (2/3), где присваивается непропорционально большая ее часть.
В настоящее время из данной величины абсолютной ренты в 1 млрд долл. в год перераспределяется в пользу государства как на территории области, так и за ее пределами в виде налогов в федеральный и региональный бюджеты, включая уплату части налогов в столице, лишь около 500 млн долл. в год (в консолидированный же бюджет области поступает около 200 млн долл.).
В результате остающиеся 500 млн долл. в год абсолютной ренты полностью контролируются присутствующими в регионе российскими и зарубежными финансово-промышленными группами (расходуются ими на свое усмотрение). Если же прибавить к сумме абсолютной ренты еще и присваиваемую ими в виде сверхприбыли дифференциальную ренту ангарских ГЭС, что составляет около 200 млн долл. в год, то получается величина в 700 млн долл. в год неучтенной ренты. Эта сумма, примерно равная всему нынешнему консолидированному бюджету Иркутской области, способна стать основанием устойчивого социально-экономического развития не только Иркутской области, но, вместе с ней, и значительной части Восточно-Сибирского региона.
Остановимся конкретно на гидроэнергетической ренте, или том эффекте, который дают Иркутская, Братская, Усть-Илимская ГЭС в сравнении с производством электроэнергии на ТЭЦ. Как показано в таблице 1, ее величина составляет примерно пол миллиарда долларов в год (459 млн долл.).
В настоящее время из них лишь 1/4 в форме налогов и пониженных тарифов на электро- и тепловую энергию передается в пользу Иркутской области, еще одна четверть — в пользу Российской Федерации и общефедеральной электроэнергетической компании РАО ЕЭС, оставшаяся же половина ренты — более 200 млн долл.
в год — присваивается частными вертикально-интегрированными структурами, контролирующими энергетику, алюминиевую, нефтеперерабатывающую, угольную промышленность и другие предприятия.
Эта сумма составляет менее 1/3 вышеназванной общей величины неучтенной ренты, присваеваемой данными компаниями на территории области (700 млн долл. в год), и имеются все основания требовать ее полного перераспределения в консолидированный бюджет Иркутской области.
Это обоснованно, во-первых, с той точки зрения, что частные компании, поделившие собственность в регионе, не владеют природными ресурсами Ангары и Байкала, а только их используют (т.е. фактически арендуют). В связи с этим они не вправе претендовать на присвоение гидроэнергетической ренты, которая должна доставаться собственнику природных ресурсов — государству. Во-вторых, перераспределение данной суммы в пользу именно Иркутской области (и частично Республики Бурятия), а не федерального бюджета, обоснованно с точки зрения ущерба, который понесли данные регионы от гидроэнергостроительства. Ущерб Иркутской области показан
в таблице 2 и составляет, по нашим оценкам, около 150 млн долл. в год.
 |
|
Перераспределение гидроэнергетической ренты в пользу Иркутской области требует восстановления действовавших здесь до 1997 г. рентных платежей за пользование гидроэнергоресурсами, которые были отменены под давлением алюминиевых компаний и «Иркутскэнерго». Данные платежи должны включаться в тариф на электро- и тепловую энергию для экспортных алюминиевых компаний, нефтеперерабатывающей промышленности и других энергоемких производств (но не для населения и сельского хозяйства). Изъятие данных сумм из выручки «Иркутскэнерго» вполне возможно на основании договора (лицензионного соглашения), который по действующему законодательству должен заключать пользователь гидроэнергоресурсов с органами власти субъекта Федерации.
Альтернативным вариантом перераспределения гидроэнергетической ренты может стать введение земельного налога для АО «Иркутскэнерго» за затопленные водохранилищами земли Иркутской области и Республики Бурятия, которые оно вывело из оборота и использует для производства электроэнергии. Действующее законодательство вполне позволяет это сделать.
При огромных размерах затоплений даже минимальные платежи по ставкам земельного налога за нарушенные промышленностью земли принесут региону около 2,2 млрд руб. или 72 млн долл. в год. Из них 1,9 млрд руб. или 61 млн долл. причитается Иркутской области и 330 млн руб. или 11 млн долл. — Республике Бурятия. Оформление же отношений аренды затопленных водохранилищами земель и изъятие рентной платы по договору аренды способно намного увеличить данные суммы.
Причем последняя форма является также перспективной формой изъятия ренты не только в гидроэнергетике, но и в любых других отраслях.
Любое промышленное предприятие всегда использует не только тот участок территории, где оно непосредственно расположено, но и всю территорию региона вместе с его населением, инфраструктурой и природной средой. Поэтому плата за землю для крупных высокодоходных производств должна назначаться из расчета расширенного воспроизводства всей основной части социальной и производственной инфраструктуры и природной среды региона. Чем доходнее производство, тем больше должна быть для него арендная плата.
Действующий Закон «О плате за землю» позволяет обеспечивать именно такой подход — не символическую, а реальную плату за землю со стороны крупных компаний, владеющих высокодоходными предприятиями, — по ставкам за единицу площади намного большим, чем обычно, в соответствии с размерами присваиваемой природной ренты, поскольку Законом ограничивается лишь минимальный размер арендной платы, где границей служит размер земельного налога, но не максимальный, определяемый договором.
У российских регионов имеются, следовательно, все возможности для борьбы за свои законные экономические интересы и перераспределения природной ренты в целях устойчивого социально-экономического развития, и дело лишь в желании региональной власти использовать эти возможности, а федеральной власти — помочь ей в этом.
стр. 1-2
|
