ПРИСТРАСТИЯ ХИМИКА
ВЛАДИМИРА ФЕДОРОВА
30 мая доктору химических наук Владимиру ФЕДОРОВУ, главному научному сотруднику Института неорганической химии им. А.В. Николаева СО РАН, исполняется 70 лет.
Л. Юдина, «НВС»
Поскольку сейчас главная тема — юбилей Сибирского отделения Российской академии наук, особо приятно рассказывать о тех, кто прошел с ним основную часть пути. И вот ведь интересная деталь — «охота к перемене мест» не одолевала молодой народ, приехавший покорять Сибирь. И многие дожили здесь до седин и сейчас продолжают трудиться.
Владимир Ефимович, псковитянин по рождению, ленинградец по образованию, приехав в Сибирь, некоторое время довольно успешно поработал на производстве, где дослужился до начальника участка крупного цеха и снискал уважение всего большого коллектива. Но наука влекла его со студенческих лет и, следуя своим устремлениям, Владимир Ефимович оказался в Институте неорганической химии Сибирского отделения. Ему не было и тридцати, когда он защитил кандидатскую диссертацию. Сегодня он имеет ученое звание профессора и почетное звание «Заслуженный деятель науки Российской Федерации».
— Владимир Ефимович, какое обстоятельство способствовало вашему решению идти в науку?
— Мне всегда нравилось учиться (не в смысле ходить в школу, а образовываться). К тому же в шестидесятых годах наука была, наверное, одной из самых престижных областей деятельности. Поэтому решение пойти в науку — это и некая потребность души, и дань своему времени.
После окончания вуза меня упорно приглашали на кафедру в родную Ленинградскую «техноложку», где я делал диплом, но я принял решение продолжить образование здесь, в Новосибирском научном центре, поскольку он к тому времени уже получил большую известность. После трех лет работы на заводе по распределению (в те времена так отдавали долг государству за полученный диплом о высшем образовании) приехал в Академгородок, подал заявление о приеме в аспирантуру НГУ, сдал успешно экзамены и был зачислен аспирантом на кафедру аналитической химии. Научным руководителем моей работы был доцент А. Опаловский. Это обстоятельство оказалось очень счастливым, оно положило начало долгому и очень плодотворному сотрудничеству и даже дружбе, о которой я всегда вспоминаю с большим удовольствием.
— С чего начинали в науке? Что особенно увлекло?
— После короткой ознакомительной беседы со мной Аркадий Анатольевич не стал предлагать какую-то конкретную тему работы, а сказал: «Посиди пару месяцев в библиотеке, посмотри литературу по химии молибдена (в то время он активно изучал галогениды молибдена), потом решим, чем будем заниматься». В результате я выбрал халькогениды молибдена. Эта группа соединений была очень мало изучена. Но, наверное, в этом выборе немаловажную роль сыграло мое образование (керамика, химия твердого тела) и предыдущий производственный опыт, где я тоже имел дело с высокотемпературными процессами. Ну и вообще халькогениды переходных металлов были в фокусе внимания неорганической химии. В эти же годы зарождалась химия металлокластеров, которые тоже характерны для низших халькогенидов.
— Приходилось ли менять тематику? Или халькогениды и кластеры захватили вас полностью?
— Наверное, в науке, как и в жизни, первая любовь оставляет глубокий след. Я, как и большинство исследователей, с симпатией отношусь к своим объектам, иначе невозможно отдавать научной работе столько времени, душевных и физических сил. Тем не менее, мне приходилось несколько раз достаточно круто менять тематику, что диктовалось обстоятельствами нашей непростой жизни. Много времени было отдано исследованиям неорганических фторидов, почти десять лет я активно изучал высокотемпературные сверхпроводящие материалы. Однако эти повороты судьбы только обогатили меня, расширили мой научный кругозор и технологический потенциал. Конечно, привязанность к халькогенидам и кластерам до сих пор сохранилась.
— Сегодня вас называют крупнейшим в мире специалистом в этой области. Основное, чего удалось достигнуть?
— Действительно, в области неорганической и кластерной химии мы заслужили признание международного научного сообщества. Наши работы хорошо известны и имеют высокий индекс цитируемости. Меня постоянно приглашают рецензировать научные проекты и статьи в самых престижных российских и международных журналах. Зарубежные коллеги с большой охотой идут на создание совместных проектов. Конечно, все это — результат интенсивной работы многих сотрудников моей команды. Чего удалось достигнуть? Нами получен целый ряд принципиальных результатов в области координационной кластерной химии, которые уже используются в образовательных курсах университетов. Особенно тщательно исследованы кластерные комплексы рения с самой разнообразной нуклеарностью. Но самым главным своим достижением считаю создание научной школы, которая уже признана не только у нас в стране. Мои молодые коллеги способны нести это знамя и с успехом продолжать серьезные исследования. За последние годы в нашем коллективе защищено несколько диссертаций, в том числе две докторских. Есть кому передать эстафету!
— Владимир Ефимович, допустим, вы бы не стали химиком. Какие еще варианты рассматривались?
— Вообще-то химиком я стал в какой-то степени случайно. В школе я не «химичил», мечтал сначала пойти в моряки, потом стать летчиком. Но эти романтические профессии по различным житейским причинам уступили место более прагматичным вариантам. Если не химия, то, скорее всего, механика: мне всегда нравились инженерные дисциплины.
— Говорят, вы очень коммуникабельный, контактный человек. А можете всерьез рассориться с человеком, разругаться? В каком случае?
— На самом деле я не склонен к конфликтам. Всерьез поссориться, конечно, могу, но без громких скандалов. Одной из причин может быть непорядочность оппонента: если кто-то без всяких на то оснований пытается опорочить мое имя или имя моих близких, я такого оппонента просто не буду замечать. Дать по морде, наверное, было бы правильнее, но характер не позволяет. Недавно прочитал статью про имена — их происхождение и разные характеристики. Оказывается, Владимиры «не вступают в конфликты, избегают прямого столкновения при обсуждении спорных вопросов». По правде сказать, я не очень доверяю гороскопам и другим подобным штучкам, но, возможно, звезды все-таки чем-то управляют.
— В институте, где вас любят и уважают, при перечислении ваших достоинств непременно отметят поэтический дар и прекрасную игру на баяне…
— Ну, про прекрасную игру на баяне — это сильно преувеличено… Когда-то по молодости я, действительно, много играл, любые праздники и вечеринки в школе не обходились без моего баяна. Будучи студентом, исполнял партию баяна в институтском оркестре народных инструментов, даже играл сольные номера. Сейчас редко беру в руки инструмент; конечно, многое из того, что знал и умел, уже забывается, теряется техника исполнения. Немного жалко… Хорошую музыку по-прежнему очень люблю.
Что касается поэзии, то тут ближе к истине. Мое увлечение поэзией началось в школе. Наверное, существенную роль в этом сыграла волшебная аура Пушкинских мест: ведь мой отчий дом, где я вырос, откуда ходил в школу, находился всего в 50 км от знаменитого села Михайловского, родового имения Пушкиных. Мы часто посещали эти очаровательные места, где все дышит поэзией, русской историей и литературой, что не могло не сказаться на моем восприятии творчества великого поэта. Мои студенческие годы прошли в Ленинграде, где имя Пушкина также везде было на слуху. Здесь и начались мои серьезные упражнения в стихосложении. Постепенно оттачивалась техника. Я не публиковался ни в «тонких», ни в «толстых» литературных журналах, большинство стихов написано по случаю — для друзей, любимых женщин, которым щедро дарил свои сочинения.
— Что вы желаете своим ученикам, когда выпускаете их в жизнь?
— Прежде всего здоровья, дальнейших успехов и удач. С учениками мне повезло: практически все они оказались трудолюбивыми, любознательными исследователями, порядочными честными людьми. Учеников я всегда считал коллегами и делил с ними свои успехи, радости и неудачи. Очень доволен их продвижением по службе. Вижу, что всего в жизни они добиваются сами — своим умом, упорством, трудом. И так хочется, чтобы Фортуна была благосклонна ко всем их добрым делам.
стр. 7
|
