«БЕРЕЧЬ МИР, В КОТОРОМ ЖИВЕМ…»
Уже не первый год накануне Дней науки многие институты Сибирского отделения стараются провести выставки, подготовить новые интересные экспозиции, организовать работу таким образом, чтобы привлечь внимание потенциальных посетителей. Сибирский зоологический музей Института систематики и экологии животных в ряду научных учреждений СО РАН стоит, можно сказать, особняком. Почему? Об этом и многом другом — разговор с главным научным сотрудником ИСиЭЖ, д.б.н. В. Г. Мордковичем.
Ю. Александрова, «НВС»
— Вячеслав Генрихович, немного истории — как создавался Зоологический музей ИСиЭЖ?
— В 1944 году вышло постановление об организации медико-биологического института. В то время в этом здании располагался военный госпиталь, потом шел ремонт, так что институт реально разместился здесь только два-три года спустя. Затем он несколько раз менял и название, и структуру, но, начиная с момента создания, существовало единственное зоологическое подразделение — музей. Первая научная ячейка за Уралом, на сегодня один из самых старых музеев Академии наук, кроме Московского и Санкт-Петербургского.
— Чем замечателен новосибирский Зоологический музей?
— В нем собрана фауна Сибири с территории от Урала до Тихого океана, что составляет две трети нынешней России. В этом заключается наша кардинальная задача. Плюс прилегающие территории, потому что без сравнительного анализа ни одну работу не сделаешь. У нас есть довольно большие сборы с Дальнего Востока, из Казахстана, из Китая, Кореи, Монголии. Все вместе это составляет около 35 тысяч видов, причем цифра меняется буквально каждый день. Достаточно много, с учетом того, что официально на планете насчитывается около полутора миллиона видов, из которых три четверти — в тропиках. У нас самая богатая за Уралом и Волгой коллекция зоологических объектов, которые когда-то бегали, прыгали, а теперь — находятся здесь. Она включает 3 млн единиц хранения.
 |
|
В последнее время наука часто руководствуется сегодняшним днем. Научные сотрудники прилагают большие усилия, чтобы на пару лет получить грант, затем он кончается, его отбрасывают и забывают, потому что данную тему продолжать уже нельзя. Получаются такие «неликвиды». К сожалению, в России у нас сейчас все происходит именно по этому принципу, наука — сиюминутная. Можно произвести впечатление, получить деньги и переключиться на другое. Так в биосфере ведут себя самые примитивные виды — вспыхнули, размножились и вымерли... Боюсь, что с такой тактикой нас ждет подобная судьба...
— В чем же вы видите роль музеев?
— В музеях изначально заложены иные принципы, присущие самой их сути: в музеях ничего не выбрасывают и не забывают, а все накапливают. Материалы, отражающие биоразнообразие нашего региона, лежат и ждут тех, кто придет и воспользуется ими. В нашем музее экспонаты хранятся более полувека. Для внутренних, научных целей, мы разрабатываем постоянно меняющуюся систему животного мира. Она необходима для того, чтобы различать виды.
Одна из особенностей коллекции Зоологического музея — большие серии, поэтому мы можем прослеживать изменчивость одного вида в пространстве и во времени, даем посылку для многих зоологических работ. В мире открываются тысячи новых видов, в связи с этим происходят перемены и в системе таксонов зоологического мира, уточняется, улучшается их структура, составляются определители. Поэтому как только появляется публикация о том, что такой-то род расчленили на два, этот вид перевели из одного рода в другой, наш специалист всё переставляет в ящиках по новой системе. В нашей коллекции всегда самый современный порядок.
— Сколько человек работает в музее?
— Двадцать научных сотрудников — дипломированных специалистов мирового уровня по отдельным группам насекомых, млекопитающих или птиц. Заведующий Сибирским зоологическим музеем к.б.н. С. Э. Чернышёв перестраивает подразделения таким образом, чтобы все было структурировано, а специалисты не оказались разбросаны по разным лабораториям. Поэтому все систематики сосредоточены в основном в музее. Мы можем давать любые консультации, потому что без специалиста самостоятельно разобраться в огромном сонме видов невозможно, приезжающим помогают кураторы. Сибирский зоологический музей в Институте систематики и экологии животных стоит на первом месте по количеству публикаций, у нас хороший рейтинг.
— Вячеслав Генрихович, расскажите об экспозиции, которая выставлена в настоящее время?
— Первая очередь этой экспозиции появилась в музее лет десять назад. Конечно, места маловато, нет возможности разместить экспонаты должным образом, тем не менее представлено более полутора тысяч экспонатов, дающих представление о разнообразии животного мира: от членистоногих (пауков, клещей, скорпионов) и бабочек (как экзотических, так и местных) до млекопитающих. Вот, например, стенд с куньими — показаны межвидовые и межродовые гибриды, приведена схема гибридизации норок в клеточных условиях. Или другой, на котором можно наблюдать животный мир разных зон — тундры, тайги, лесостепи, степи. Есть также стенд, демонстрирующий строительную деятельность насекомых (термитов, ручейников) — гнездышки из древесины, глины, экскрементов. Около каждой витрины целый час можно рассказывать. Экспозиция периодически пополняется, меняется.
— Экскурсии водите?
— Да, но не очень часто. К сожалению, помещение не приспособлено для того, чтобы в нем находилось одновременно много людей. Иногда просят организовать экскурсию для школьников, детей из детских домов; много посетителей было в Дни науки.
— Что интересного появилось в Зоологическом музее за последнее время? Что в планах?
— Сейчас работаем с новой, более современной очередью экспозиции, которую начали размещать в вестибюле. Это достаточно экзотические экспонаты — скелеты динозавров, их слепки из полиуретана, точно изготовленные копии эталонов, которые хранятся в Московском палеонтологическом музее и иногда даже не выставляются. Существует программа поддержки нашего музея со стороны Московского палеонтологического института; его сотрудники по специальным технологиям делают для нас слепки. Мы хотим показать отличия современных животных от тех, которые жили раньше, чтобы люди могли составить представление о том, как меняется животный мир — эволюционирует, становится более совершенным; в нем появляются не существовавшие ранее формы, которые осваивают разные среды. Предполагается выставить в зале несколько образцов из различных сред — водной, воздушной, продемонстрировать их эволюцию. Думаю, приобретем еще три-четыре скелета.
 |
|
Уже стоят три объекта — из группы древних динозавров, которые жили в меловом периоде 150–200 млн лет назад. Один из них — эстемменозух — представляет собой земноводную форму, аналог современного бегемота. Половину времени он проводил в воде, поэтому у него мощные, широко расставленные лапы. Другой экспонат — тарбозавр, родственник тираннозавра — является наземным хищником, жившим в Монголии и Южной Сибири. У нас представлен не самый большой экземпляр — 14 метров в длину и 5 метров в высоту. Были и просто гиганты. Еще один экземпляр — дейноних — лазал по деревьям и тоже был хищником.
Как известно, динозавры вымерли. На их примере можно показать, насколько несовершенны многие формы жизни: ведь они были холоднокровными животными, огромными, прожорливыми, им надо было потреблять очень много пищи, чтобы выжить. Однако не получилось... Как только климат изменился, похолодало, стали расти ледовые шапки на полюсах Земли, уменьшилась продуктивность растительного покрова и большую часть территории вместо саванн заняли леса, по которым динозавры просто не в состоянии пройти, они вымерли. И вовсе не потому, что пришли млекопитающие и составили им конкуренцию, просто в новых климатических условиях ящеры оказались в ущербном состоянии, стали проигрывать млекопитающим.
Кроме того, мы создаем экспозицию современных животных. В Институте систематики и экологии животных появился опытный таксидермист, который делает чучела зверей и птиц — из них будем монтировать и в дальнейшем выставлять биологические группы. Затем планируем сделать зал современной фауны и показать, каким образом млекопитающие и птицы на совершенно других принципах, чем у пресмыкающихся, создали похожие формы жизни, освоили те же среды. Тогда людям будет понятно, что жизнь преемственна. Глядя на вымерших пресмыкающихся, процветавших сотни миллионов лет назад, понимаешь, каким непрочным может оказаться существование. И осознаешь, что надо беречь мир, в котором живешь, иначе легко оказаться на их месте. А ведь динозаврам наверняка «казалось», что с ними ничто плохое никогда не произойдет, они — хозяева планеты.
Впрочем, все системы, в которых господствует один вид, почти всегда обречены, они очень хрупкие и очень легко могут быть разрушены. Так что доминирование одного вида может привести к плачевным последствиям. Жизнь строится на основе многообразия, а не однообразия. Многообразие форм жизни последовательно росло, хотя, были временные спады. И сейчас кривая продолжает идти вверх, несмотря на то, что много видов вымирает, но немало и образуется. При малейших климатических, геофизических изменениях происходит вспышка видообразования, за короткий промежуток возникает огромное количество видов. Вновь возникшие организмы находят свободные экологические ниши и происходит адаптивная радиация.
— Коллекция у Сибирского зоологического музея действительно впечатляющая... А чего не хватает?
— Музей активно развивается, у нас большие планы по расширению, поэтому мы нуждаемся в поддержке. Надеемся на помощь Музейного совета СО РАН, может быть, найдутся спонсоры. Очень важно, чтобы музейная деятельность поощрялась, учитывалась в системах оценки научной деятельности Академии наук.
Фото автора
стр. 4
|
