НАМ ДАЮТ «ЗЕЛЕНУЮ УЛИЦУ»
Аспирант физического факультета НГУ Николай Туманов невольно оказался очевидцем и жертвой событий, связанных с извержением вулкана в крошечной Исландии, парализовавшим авиационное сообщение по всей планете. Наконец-то, добравшись до дома после «европейского плена», он делится с газетой впечатлениями.
— Николай, как вы оказались в Европе?
— Ездил в Европейский центр синхротронных исследований в Гренобль (Франция). Здесь, в Новосибирске, работая с кристаллами аланина при высоких давлениях, мы неожиданно получили новую фазу (как только что выяснилось из проведенных в Гренобле экспериментов — первый сольват этой аминокислоты, ранее этого никому получить не удавалось), и для того, чтобы расшифровать ее структуру, срочно потребовался внеплановый эксперимент с использованием синхротронного излучения. К счастью, у наших коллег в Гренобле нашлось «окно» — время на пучке, которое они предоставили нам.
— Так вот просто и предоставили? Так легко?
— Более того — очень оперативно: с момента нашего обращения к ним прошло всего две недели. Думаю, дело в том, что у моего научного руководителя, зав. кафедрой химии твердого тела проф. Е. В. Болдыревой с Европейским центром синхротронных исследований и, в частности, со Швейцарско-Норвежской станцией, давние контакты и долгосрочный проект. Она много лет сама там бывает, проводит эксперименты, а с прошлого года стали ездить и мы, аспиранты. На станции знают, что задачи наши интересные, а эксперименты всегда быстро завершаются публикациями в высокоцитируемых журналах. Поэтому и дают нам «зеленую улицу».
— Вы первый раз были в Гренобле?
— В сентябре прошлого года мы уже работали на той же станции вместе с аспирантом ФЕН Василием Миньковым и самой Еленой Владимировной. По результатам недели круглосуточных экспериментов уже приняты в печать две статьи. Но материала для обработки еще на месяц хватит.
— Ваши впечатления от работы в Гренобле?
Я работал на Швейцарско-Норвежской станции, одной из нескольких десятков разнообразных научных станций, расположенных вокруг ускорительного кольца периметром 844 метра. Все они используют синхротронное излучение, которое возникает при изменении вектора скорости пучка частиц. Поскольку синхротрон действует постоянно, то работать приходится по ночам, чтобы максимально использовать выделенное время.
Приятно удивляет хорошая организация всех сторон деятельности научного центра, начиная с собственно научных вопросов. Я в любой момент дня и ночи имел доступ к широкому спектру разнообразных инструментов, приборов, а также к библиотеке, где есть электронный доступ ко всем необходимым научным журналам и ресурсам. Хорошо организовано обеспечение безопасности исследований, питание и транспорт внутри комплекса. Например, в ходе последнего эксперимента мне приходилось постоянно бывать в лаборатории, которая находится примерно в 200 метрах по кольцу, поэтому для быстроты я ездил туда на одном из велосипедов ESRF. ESRF — общество с цветовой дифференциацией велосипедов простые пользователи и сотрудники станций могут брать любой красный велосипед, а вот желтые предназначены только для сотрудников, которые занимаются обслуживанием непосредственно ускорительного кольца. Велосипеды также упоминаются при прохождении инструктажа по технике безопасности (который, кстати, проходит он-лайн) — например, указывается, какой стороны кольца нужно держаться при поездке, запрещается ездить, держась за руль одной рукой или везти при этом тележку с грузом.
— Как сам город?
— Старинный, красивый. Он расположен в живописной долине двух рек недалеко от Альп, месте проведения зимней олимпиады 1968 года. В Гренобле есть и крупный научно-образовательный комплекс, который включает несколько университетов, такие крупные центры, как Европейский центр синхротронных исследований, Институт Лауэ-Ланжевена (источник нейтронного излучения в виде небольшого ядерного реактора), Европейский центр молекулярной биологии, Комиссариат по атомной энергетике и др. Вокруг этих центров существует множество наукоемких фирм. Такая ситуация является следствием политики децентрализации науки во Франции.
— Отразилось ли на вашей жизни извержение вулкана, о котором здесь столько писали и говорили?
— Если честно, в ходе эксперимента я не особенно следил за новостями. Но незадолго до возвращения проверил состояние рейса, на котором мне нужно было лететь, и обнаружил, что аэропорт города Лион (ближайший к Греноблю) закрыт, а следующий аэропорт — Франкфурт — открыт. Сложилась достаточно неприятная ситуация: отменен первый рейс из трех, соответственно, пропадали следующие. Но потом, «к счастью», их отменили тоже. Решил добраться до Франкфурта наземным транспортом. Но во Франции в это время проходила регулярная забастовка работников железнодорожного транспорта, и были отменены практически все поезда. До соседней Швейцарии, где поезда ходят с точностью швейцарских часов, доехал на автобусе. Ближе к середине ночи добрался до аэропорта Франкфурта, но мой рейс перенесли еще на один день. Я решил съездить на фирму STOE, которая изготовила несколько наших приборов, и обсудить с ними некоторые технические вопросы. На следующий день, 21 апреля, мне удалось вылететь в Москву.
— И последний вопрос, который всегда возникает в случаях, когда кто-то ездит в зарубежные командировки. Кто за все это платит?
— В данном случае за все было заплачено из средств Государственного контракта нашей группы, выполняемого совместно с профессором из университета Стони-Брук (США) Артемом Огановым. Экспериментальная работа в Гренобле — как раз часть работ по этому контракту.
Наш корр.
стр. 10
|
