БИЗНЕС
И БУДУЩЕЕ АКАДЕМГОРОДКА
В последние годы руководством СО РАН и общественностью Академгородка были достигнуты заметные успехи в сохранении лесов нашего уникального научно-природного комплекса. Но почему-то другая немаловажная проблема, грозящая Академгородку более разрушительными последствиями, чем вырубка лесов, не привлекает их должного внимания. И если мы её не решим, то не получится ли так, что леса-то мы, быть может, и защитим, но не для учёных, а для тех, для кого забота совсем не о науке.
А.В. Сычёв, главный научный сотрудник
Института математики СО РАН, д.ф.-м.н., профессор, академик ПАНИ
Несмотря на все усилия Сибирского отделения РАН, дефицит жилья остаётся одной из ключевых проблем нашего научного центра, что является первопричиной массового отъезда молодых учёных за рубеж. В то же время капитал ведёт самое решительное наступление на жилищные основы учёных. В силу притягательности условий проживания Академгородок стал объектом пристального внимания бизнеса и активной скупки им квартир учёных. В результате, как модно стало выражаться, Академгородок всё более превращается в спальный район Новосибирска. Даже по скромным статистическим данным он более чем наполовину заполнился людьми, не имеющими никакого отношения к науке.
Наряду со скупкой квартир у бизнеса появился и еще один мощный рычаг по разрушению созданного нашими отцами-основателями всемирно известного научного центра. Это так называемые ТСЖ — товарищества собственников жилья. Используя специфику погружённого в науку академгородковского сообщества, не приспособленного заниматься возникшими ныне непривычными побочными проблемами, представители бизнеса настойчиво проникают в общественные структуры управления домов, а затем используют их для реализации своих коммерческих целей, в частности, для вывода квартир из жилищного фонда и перевода их в различные торговые офисы. При этом расплодилось их настолько много, что явно превышает разумные потребности по обслуживанию населения и, более того, порождает конфликты между самими торговцами. На небольшом пятачке в начале Морского проспекта четыре(!) аптеки, друг за другом по нему же следуют цветочные офисы, а число продуктовых точек и вовсе трудно перечесть.
Замечу, что при этом выводится из строя наиболее дефицитное жильё. И это в научном-то городке при нашей острейшей нехватке жилья! Цивилизованные страны посмотрели бы на это как на дикость! Там подобные офисы составляют с домом единый архитектурный ансамбль, они заранее закладываются в проект строительства дома. Наши же перестройки (тут я включаю и так называемые перепланировки квартир) — не только архитектурный вандализм, но и разрушение устойчивости домов!
Для иллюстрации остановлюсь на нашем доме Морской проспект, 3, в котором я живу. Вначале нашим управдомом был бизнесмен Игорь Владимирович Шпыхов, активно содействовавший выводу из жилищного фонда дома двух квартир (в одной из них теперь располагается упоминавшаяся выше аптека, другая сдаётся в аренду). Преемником его стал также представитель бизнеса Владимир Фёдорович Моисеев, при содействии которого из жилищного фонда дома была выведена квартира, принадлежавшая ранее его предшественнику. Им же предано гласности намерение вывести из жилфонда свою квартиру.
С В. Ф. Моисеевым связан и другой вопиющий факт. Живёт в нашем подъезде Лидия Львовна Ерёменко — доктор сельскохозяйственных наук, профессор, ветеран войны. И на 92-м году жизни она продолжает работать в качестве главного научного сотрудника Института кормов Сибирского отделения Россельхозакадемии (даёт научные консультации на дому и является членом диссертационного совета)! Как говорится, достойно восхищения и почитания! В силу преклонных лет единственной приятной возможностью подышать свежим воздухом было для неё посидеть на приподъездной скамейке. Однако В. Ф. Моисеев, игнорируя мнение жильцов подъезда, в том числе старшей по подъезду, противоправно скамейку устранил, оформив позднее своё единоличное самоуправство фиктивным решением правления дома. В результате письменных заявлений Л. Л. Ерёменко в районную администрацию и в районный Совет ветеранов было достигнуто соглашение об установлении для неё персональной лавочки. Однако когда эта лавочка была установлена, управдом устранил и её. Останавливаюсь на этих деталях только для того, чтобы показать какую—то ритуальную (если не сказать, звериную) ненависть капитала к заслуженным учёным. Это же предел попрания человеческого достоинства! И у меня возникает то же самое чувство безысходности, которое вот как описал в своём рассказе «Кляуза» Василий Макарович Шукшин, встретившись с вопиющим хамством женщины-вахтёра: «...Я вдруг почувствовал: что — всё, конец. Какой „конец“, чему „конец“ — не пойму, не знаю и теперь, но предчувствие какого-то очень простого, тупого конца было отчётливое».
Как говорится, приехали, дальше ехать некуда! Надо же что-то делать, ставить заслон этому беспределу! Иначе Академию-то мы, даст Бог, отстоим, а вот наш научный чудо-городок потеряем!
стр. 13
|
