«Наука в Сибири» № 49-50 (2684-2685) 25 декабря 2008 г. ТЕГЕРАН-2008 В. Харук, Институт леса СО РАН «Подарю я шаль из Хорасана, И ковер ширазский подарю...» Конференция по применению дистанционного зондирования в прогнозе и менеджменте катастроф, проходившая под эгидой ООН, открылась молитвой муллы. Мулла предстал в европейском костюме, но без галстука. «Галстук — символ креста», — объяснил мне пенджабец Кашиф. Вместо длинной бороды щеки муллы покрывала «трехдневная щетина». Молитва разносилась над аудиторией, завораживая даже не внемлющих ее смысл — как ария в исполнении маэстро. Зал периодически вторил мулле. Вслед за этим экран вспыхнул средневековой гравюрой с китайскими пороховыми ракетами, кинокадрами с К. Э. Циолковским, с ракетами ФАУ, первым спутником и «Лайкой» на орбите, далее появились столь знакомые портреты Гагарина, Королева, фон Брауна. И — астронавты, зависающие в прыжках над поверхностью Луны. Докладчики (и докладчицы) из Ирана свои выступления начинали словами «Во имя Всевышнего...». В отличие от мужчин, женщины были облачены в традиционную одежду, скрывающую от правоверных все соблазны, но без чадры. Строгость подчеркнута у госслужащих. Однако вне офиса можно увидеть и выбивающуюся из-под платка челку, и даже изящно зажатую тонкими пальцами сигарету. Женщины социально активны, работают и в науке (но не на базаре). Торговля — дело сугубо мужское, в котором иранцы знают толк. Но цены не сильно накручивают и за рукав к своим товарам не тянут. Все делается с достоинством. Эта черта, похоже, врожденная. Взгляды прямые, не встречалось бегающих глаз. Гордость поднималась и тысячелетиями истории: когда многие еще значились в варварах, иранцы уже воевали фараонов. У них даже цифры свои, иранские. Хотя не каждый знает, о чем «говорил Заратустра». Но дряхлостью истории отнюдь не веет: везде много молодежи. Все, практически все — без избытка веса. Ограничение алкоголя и курения явно на пользу нации: лица в большинстве своем сияют здоровьем — как у наших староверов. Встречаются рыжеволосые и голубоглазые. Но это — не синева северного неба, а, скорее, марево Иранского нагорья. Нищенствующие редки, и они действительно увечные. По вечернему Тегерану можно безбоязненно прогуляться. В ночную мозаику восточных мелодий вплетается наша «Дорогой длинною...». Дорогу тегеранцы укажут и даже проводят. Не стоит лишь обращаться к незамужним женщинам. В Тегеране не так много памятников истории. Замечательны устремленные ввысь минареты; есть в Тегеране и христианские храмы. Посольства окружены высокими стенами, поверх которых спираль колючки и косо посаженные стальные зубья. Где-то здесь витает тень растерзанного толпой Грибоедова. Стоит отметить стиль езды: иранцы — лихие и, вместе с тем, вежливые водители. А мотоциклы нередко проносятся и по тротуарам, не натыкаясь на прохожих. И прохожие не возмущаются. Не приходилось слышать уличную брань (хотя молодежь иногда устраивает разборки). Однако лихая езда не обходится без последствий: количество фатальных исходов на дорогах — примерно 30 тысяч в год (при 60+ млн. населения). Неотъемлемая часть любой конференции — «кофе-брейки» — устраивались вокруг самоваров, весьма популярных в Иране. Старые («николаевские») самовары увидишь в любой антикварной лавке. «Самовар надо покупать в Тегеране», — поучал Рамадхан, мой коллега из иракского Курдистана, рыжеволосого кашмирца Шакиля. «Ведь Иран — родина самоваров». Как и Россия — родина вещей птицы Хума, Хумаюн, Гамаюна. стр. 11