УДЕЛ ТЕОРЕТИКА
Теоретики появились в Институте химической кинетики и горения
почти сразу. В начале в минимальном количестве. Позднее была
создана лаборатория теоретической химии, которой нынче — 30 лет.
Говорят, еще Исаак Ньютон заметил, что теоретик всегда на коне. В
любом научном коллективе ему отведена особая роль — объяснить
непонятное, предвидеть возможное.
Лаборатория теоретической химии (ЛТХ) Института химической
кинетики и горения СО РАН в нынешнем году отметит тридцатилетие.
Но теоретическая группа существует в ИХКиГ почти с момента
организации НИИ. Нынешний завлаб, доктор физико-математических
наук профессор Александр Докторов пришел в "теоретики" тридцать
пять лет тому назад eще будучи студентом НГУ. Сегодня наш корреспондент
Людмила Юдина беседует с ним
о "временах былых" и дне сегодняшнем научного коллектива.
|
Заведующий лабораторией профессор Александр Докторов. |
— Александр Борисович, какие задачи стояли перед теоретиками
тогда еще совсем молодого института?
— Прежде всего, объяснение экспериментальных результатов,
полученных с применением методов магнитно-резонансной
спектроскопии. Собственно, почти все сотрудники — а было в
группе человек пять, вели квантово-химические расчеты радикальных
частиц. Работали в тесном контакте с экспериментаторами, в
частности, с лабораторией Юрия Николаевича Молина. Рассматривали
теорию уширения линий ЭПР. В элементарных физико-химических
процессах с участием радикальных частиц существенную роль играют
релаксационные процессы, обусловленные взаимодействием со средой,
приводящие к уширению спектральных линий. А это уже "сфера"
кинетики. Значит, и у теоретиков был кинетический уклон. Мы
создавали теорию. В экспериментах встречались явления, которые
следовало объяснить. Создавали теорию и по ходу сверяли с
экспериментом.
Потом, когда в институте занялись магнитными эффектами, и у
теоретиков появилось соответствующее направление.
— Превращение группы в лабораторию радикально не изменило
тематику?
— К моменту создания лаборатории теоретической химии общее
направление кинетических исследований формулировалось следующим
образом: изучение поведения квантовых систем под воздействием
внешних стохастических возмущений. В отечественной науке эта
область входила в направление "квантовая химия".
|
Научный сотрудник Станислав Федоренко. |
Небольшая "квантово-химическая" группа есть в лаборатории и
сейчас — два человека. Но основная квантовая химия переместилась
в Институт катализа. Там есть лаборатория квантовой химии,
которую возглавляет доктор физико-математических наук профессор
Георгий Михайлович Жидомиров, один из первых теоретиков нашего
института.
Работали мы и с экспериментаторами других коллектив. В Институте
катализа, например, с Кириллом Ильичем Замараевым создавали
теорию в экспериментах по туннельному переносу электрона.
— То есть каждый раз вы шли от конкретного эксперимента?
— И не только. Мы развивали методы расчета. Теория всегда имеет
свои собственные методы расчета, занимается общими
фундаментальными проблемами. Например, существует задача создать
и записать уравнение для некоей системы. То есть, прямого
отношения к эксперименту данный факт не имеет, но в дальнейшем
служит базисом для обсчета экспериментальных зависимостей.
Поначалу лаборатория больше занималась объяснением эксперимента.
Но с развитием персональной компьютерной техники расчет
теоретических зависимостей для сравнения с экспериментом на
основе известных моделей и подходов часто осуществляется
непосредственно в экспериментальных лабораториях, а
квантово-химические расчеты проводятся на основе стандартных
пакетов программ.
— И как в этих условиях "чувствует" себя кинетическая теория
физико-химических процессов?
— Она попросту рассматривается не как составная часть квантовой
химии, а как раздел теоретической химической физики. И цель ее —
объяснение химических закономерностей на базе физических
принципов.
— Вы себя ощущаете больше химиками или физиками?
— По образованию все сотрудники нашей лаборатории — физики. Не
помню точно, к какому событию написали мы гимн ЛТХ, в нем явно
проступает наша физическая сущность: "Мы бравые ребята —
теоретики, мы с детства не боялись арифметики, а в голове Природа
не терпела пустоты, и вместо пустоты теперь — "статы" и
"урматы".
Если быть совсем точным, мы — химические физики, значит, служим
интересам химии, объясняя происходящие здесь превращения с
использованием физических подходов.
— Каковы ваши силы? Сколько сотрудников в лаборатории?
— Вопрос, как говорится, интересный! Если считать по списку, то
восемнадцать. Но в наличии имеем только половину.
— А где же вторая?
— За границей работают.
— Но вернутся же...
— И снова вопрос интересный. Ответить на него положительно не
берусь.
— Какая из проблем сегодня больше всего волнует теоретиков?
— Знаете, есть проблема всеобщая, очень больная. Отток
молодежи...
— К вам не идут молодые?
— Если и идут, то ненадолго. Только вырастут — и нет их,
уезжают за границу. На фоне небольшого институтского коллектива
это особенно заметно.
— А как вы думаете — есть предел "утечке мозгов"? Ведь столько
уже наших умненьких и предприимчивых работают на западную науку.
— Дело в том, что за рубежом традиционно складывалось так, что
"чистых" теоретиков там было относительно мало. Наши более
профессиональны, и я бы сказал, более работоспособны. Думаю,
спрос на них будет всегда.
— Сейчас очень много говорится о том, как удержать молодых.
Стараются создать для них соответствующие условия.
— Наверное, здесь не совсем верная стратегия. Я сам преподаю в
университете, вижу, как студенты мечтают о загранице и при первой
возможности отбывают. Считается — поработают и приедут. Не
приедут! У них стремительно меняется менталитет, и главное — они
привыкают к стабильности, появляется уверенность в завтрашнем
дне. А это многого стоит! Если бы молодые знали, что их карьере в
стране ничто не помешает, что будущее обеспечено, многие бы
остались. Подержать бы их лет десять, предоставив возможность с
годами купить жилье и прочее — тогда уж точно не уехали бы!
(Ведь поначалу не все рвутся из страны.)
Да, молодежная проблема сегодня наиболее актуальная. А что вы
хотите! У нас в лаборатории, например, средний возраст
сотрудников — за сорок. А мы еще не самый старый научный
коллектив!
Ну и конечно, надо поднимать престиж науки! Какое за границей
отношение к ученым! Скажем, в Германии это одни из самых
уважаемых людей. Отсюда и все последствия.
Еще мне кажется, следует повысить цену рабочего места в науке, и
таким образом — конкуренцию за него.
Хочется верить, что настанут лучшие времена. Этого просто не
может не случиться!
Фото Владимира Симоненко.
|