ПРОЕКТ РЕАЛИЗУЕТСЯ
ВМЕСТЕ С МАЛАЙЗИЕЙ
На земном шаре осталось, наверное, совсем немного точек, где не побывали ученые Сибирского отделения Академии наук. Заместитель директора Института химии твердого тела и механохимии д.х.н. Олег Иванович Ломовский, например, посетил на излете 2007 года экзотическую Малайзию. С какой целью? Об этом корреспондент «НВС» Л. Юдина спросила его в начале беседы.
— Во-первых, Малайзия — один из самых динамично развивающихся «азиатских тигров». При этом страна в наименьшей степени страдает от череды азиатских и мировых экономических кризисов, развивает сотрудничество со всеми странами мира — от США до Ирана. Яркий пример сотрудничества с Россией — недавний полет первого малазийского космонавта. Во-вторых, и Россия и Малайзия недавно выделили по миллиарду долларов государственных денег на развитие наукоемких отраслей под флагом нанотехнологий.
 |
| Малазийский космонавт Шейкх Музафар, переводчица посольства России в Куала Лумпуре О. Кораблева, министр науки, технологий и инноваций Малайзии проф. Джамалуддин Джарвис, проф. О. И. Ломовский, президент фирмы «Артер Технолоджи» А. Ю. Чугуевский. |
Сейчас российские ученые набивают шишки в работе с Российским венчурным фондом, желая получить государственное финансирование на некоторые проекты, разработанные с их участием. Уже увидели, какие сложности ожидают команду, представившую проект в соответствии с опубликованными постановлениями правительства и требованиями, установленными Фондом и организацией-распорядителем. Как сложно организовать региональную поддержку, какими жесткими бывают переговоры о конкретных условиях финансирования!
В Малайзии те же вопросы решаются несколько по-другому. Мы были гостями СИРИМ — государственного института, призванного повышать конкурентоспособность малазийского бизнеса путем технологических инноваций, и его недавно назначенного президента профессора Яхайя Ахмада. Институт является координационным центром в составлении планов развития Малайзии и определяет основные направления научных и прикладных исследований, финансируемых бюджетом. Ранее профессор Ахмад посещал Институт химии твердого тела и механохимии СО РАН, знакомился с работами по механохимии растительного сырья. Теперь появился конкретный повод расширить сотрудничество.
— И каков же этот конкретный повод?
— Малазийский институт выполняет контрактную работу для частной фирмы «Артер Технолоджи» и ее московской «дочки» — фирмы «Электрофизические технологии». Мы же в большой программе получения биоэтанола из лигноцеллюлозного сырья разрабатываем стадию получения растворимых сахаров из растительного сырья с помощью механохимических и механоферментативных подходов. Московская фирма создала мощную мельницу-активатор с производительностью по растительному сырью 5 тонн в час. Ее специалисты почитали соответствующие публикации сотрудников ИХТТМ и пригласили нас для разработки технологии гидролиза высокодисперсного лигноцеллюлозного сырья в сахара.
За последующую стадию превращения сахаров в спирт отвечают специализированные московские биотехнологические организации.
Вообще, нам крайне интересно поучаствовать в работе, ведущейся по отработанным мировой практикой правилам. Ведь как зачастую происходит у нас? Российский капитал ставит конкретную задачу — вот тебе сто тысяч, но завтра у меня должен быть завод, приносящий миллионы. Нереально! Результат предполагает длинную цепочку определенных предварительных действий.
В текущей работе мы приближаемся к той роли, которую в подобных проектах играют зарубежные университеты. Сейчас проект из стадии лабораторной научно-технической разработки переходит на новый уровень — передается в интегрирующую технологическую фирму, определяется место для строительства пилотного завода. По-видимому, таким местом будет Малайзия.
— Простите, но Малайзии зачем это нужно?
— Государственная задача Малайзии — превращение в крупнейшего производителя пальмового масла в мире. И эта задача успешно выполняется — с самолета видно, как огромные территории расчерчены на квадраты пальмовых плантаций. Малайзия старается развивать пальмовое хозяйство также в Индонезии и Африке. Основным отходом пальмового хозяйства является лигноцеллюлоза.
С другой стороны — большей части специалистов, занимающихся биоэтанолом, ясно, что производить его из сахара, крахмала, зерна скоро станет проблемой. Зачем, скажите, отбирать у миллиардов людей пищу, чтобы ездить в автомобилях? Лигноцеллюлоза, особенно в местах образования и концентрирования ее ресурсов, как в пальмовых хозяйствах — реальный альтернативный источник сахаров для производства биоэтанола.
Во время запуска малазийского космонавта министр науки, технологий и инноваций Малайзии встречался с руководством «Артер Технолоджи» в Москве и поручил Институту СИРИМ организовать адаптацию процесса получения биоэтанола к малазийскому сырью — отходам производства пальмового масла. В этой работе участвует и наш институт.
— Биоэтанолом и другими видами биотоплива занимается огромное количество ученых и специалистов. На некоторых заводах спирт производят из лигноцеллюлозного сырья — опилок. Каковы преимущества вашего направления?
— Недавно я слушал выступление на эту тему одного из американских специалистов. Оно начиналось так: «Процесс кислотного гидролиза древесины в сахар и получение из такого сахара спирта был изобретен в Германии в 1896 году. До настоящего времени используется в России». Не сразу и поймешь — комплимент это или нечто обратное.
Известно, что кислотный гидролиз осложнен рядом побочных процессов, ведущих к отравлению отходов и невозможности их сельскохозяйственного использования. Само кислотостойкое оборудование очень дорого обходится производителю. Магистральное развитие здесь — использование ферментативного гидролиза, что, по американским прогнозам, станет возможным лет через пятнадцать. А пока в лучшем случае используются комбинированные процессы. В мире запущено несколько экспериментальных производств спирта из лигноцеллюлозного сырья. В бюджете США предусмотрены средства на создание десятка опытных производств, базирующихся на различных вариантах кислотного и комбинированного гидролиза.
Остатки после ферментативного гидролиза можно переработать в другие ценные продукты, например, в кормовые добавки для скота. Одна из общепринятых точек зрения заключается в том, что создание экономически эффективных биоэтанольных производств реально только при использовании комплексного подхода и одновременном выпуске дополнительных продуктов: пищевые добавки из микробной биомассы и строительные материалы из лигнинов среди наиболее обсуждаемых направлений. Экологически чистые ферментативные процессы оставляют все эти возможности открытыми.
В нашем институте под руководством академика В. В. Болдырева в течение многих лет проводились работы по механохимии твердых веществ, созданию методов контролирования скорости гетерогенных реакций путем изменения структуры и дефектности реагирующих твердых веществ. Сейчас механохимические подходы реализуются в виде способов подготовки лигноцеллюлозного сырья к реакции гидролиза и увеличению скорости гидролиза в виде способов осуществления ферментативных процессов в условиях механической обработки гетерогенных систем. Таким образом, мы представляем интерес для биоэтанольной программы прежде всего благодаря нашему уникальному опыту работы в области теоретической механохимии и механохимии растительного сырья, в частности. Традиционные взаимосвязи с производителями ферментов на «Сиббиофарме» (Бердск), биотехнологами отраслевых институтов в Москве, с РАСХН облегчают взаимодействие участвующих в работе специалистов различных профилей.
— Какими, учитывая полученный опыт, представляются вам различия в инновационной работе двух стран?
— Конечно, различия очень большие, и я уже упоминал об этом. Как, скажем, тратятся выделенные российским правительством деньги? На основании проведенного конкурса среди серьезных российских организаций выбраны три, которым переведено примерно по 100 млн долларов. Как и положено по условиям конкурса, эти предприятия добавили по 100 млн собственных и привлеченных внебюджетных средств и должны на них организовать венчурное финансирование по проектам негосударственных предприятий и организаций. Поскольку финансирование вроде бы венчурное, о возврате средств речи не идет, однако организации — получатели финансирования должны уступить часть своих акций тому, кто эти средства предоставил.
К сожалению, организации-распорядители поступили просто — организовали дочерние фирмы — управляющие компании, в уставной капитал которых перечислили свои и государственные средства. Условия получения средств на конкурсные проекты из этих фондов теперь уже мало отличаются от условий получения финансирования из других частных источников. Например, наш проект по механохимии растительного сырья, по многочисленным отзывам, был одним из немногих, в котором четко прописано, каким образом, за счет какой продукции и в какие сроки предприятие станет приносить прибыль. Полученное встречное предложение о финансировании предлагает в пять раз меньший, по сравнению с обоснованным, объем финансирования. А вот подавляющая часть акций должна перейти в собственность организации — распорядителя финансов. Для нас это оказывается неприемлемым. Вряд ли такой подход устроит и другие авторские коллективы.
В Малайзии распорядителем бюджетных инновационных денег стали государственные институты, тот же СИРИМ. Алгоритм отбора проектов там сильно отличается от российского. Государственный экспертный институт обязан выявлять во всем мире проекты, которые могут эффективно использоваться в Малайзии. При этом, конечно, инициативные проекты рассматриваются так же, как и у нас, на основании бизнес-планов. Однако существенно то, что сами «рассматривающие» не являются лишь распределителями денег. Их самих ставят в ответственную позицию перед государством в обосновании эффективности последующей реализации проекта.
Однажды мне пришлось быть невольным свидетелем обсуждения одного проекта. Представители российской организации и частной американской фирмы вели речь о возможности получить и «распилить» американский правительственный грант. Наши «специалисты» были искренне удивлены, что даже постановка проблемы в таком ключе оказалась неприемлемой.
Очень печально, если у нас выделенные деньги пойдут не на финансирование наукоемких разработок. И еще более печально, если такой путь станет магистральным в попытках перестроить экономику на инновационный лад.
— Как оцениваете ближайшие перспективы работ по механохимии растительного сырья, в частности, в производстве биоэтанола?
— Четко осознаем, что наши работы оказались интересными для действующих в данной области лиц потому, что, во-первых, это нечто новое и «патентабельное», а во-вторых, вполне соответствует тенденциям многочисленных работ в мире и хорошо обосновано с научно.
Добавлю — проблемы такого масштаба решаются большими коллективами, за которыми стоят большие деньги. Нам необходимо удержаться в коллективе, занимающемся проблемой, и получить опыт реальной инновационной деятельности в технологической области. Поскольку менеджмент проекта и фирма-интегратор (собирающая лабораторные разработки в общий проект и осуществляющая подготовку технической документации, необходимой для строительства завода) уже имеют успешный опыт запуска в Малайзии биотехнологического предприятия (кстати, на основе разработок из России и Армении), мы имеем шанс увидеть нашу разработку «в железе».
стр. 11
| 
