ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ВО ВРЕМЕНА
ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА

Новосибирск потерял производство почти всей своей сложной промышленной продукции, и в ближайшие 5–10 лет какого-то прогресса здесь не предвидится, если на это не обратить серьезное внимание.

Наш корреспондент Валентина САДЫКОВА беседует с Владиславом ТИТОВЫМ, доктором экономических наук, зав.отделом управления промышленными предприятиями Института экономики и ОПП.

— Владислав Владимирович, вы много лет занимаетесь проблемами управления промышленными предприятиями, как на ваш взгляд прошло вхождение промышленности в рынок? Многие говорят, что в Новосибирске крепкий директорский корпус, но промышленность наша лежит на боку...

— Наша практика показывает, что большинство промышленных предприятий в период экономического кризиса вело неправильную экономическую политику. Может быть, так было не у всех. Мы обычно имеем дело с предприятиями, которые находятся на стадии банкротства, те у которых дела обстоят хорошо, нас к себе не приглашают. Многие руководители предприятий были не готовы к такой ситуации, большинство из них развернулось лицом не в ту сторону, жили сегодняшним днем — взять сейчас, а что будет потом, наплевать. Одно дело было работать в плановой экономике, когда все находилось под контролем, шло по плану, и многие директора занимались практически текучкой, согласовывая взаимоотношения с вышестоящей организацией. Теперь дирекция должна была полностью отвечать за работу предприятия, нужна была новая система экономического, финансового управления.

Начали создаваться фирмы-посредники вроде бы из благих побуждений, но на самом деле они использовались и для личного обогащения директорского корпуса. В качестве примера можно привести Новосибирский металлургический комбинат. Его продукция пользуется платежеспособным спросом. Он мог эффективно работать и и приносить прибыль, но на заводе была введена процедура внешнего управления. Директор создал дочерние предприятия, через которые проходили все материальные ресурсы и готовая продукция. Завод потерял оборотные средства, накопил огромные долги и простоял 16 месяцев. Сейчас по плану внешнего управления пришлось продать бизнес завода.

Избежать этого можно было бы привлечением средств инвесторов или государства под пополнение оборотных средств. Рисковать инвесторы не захотели, потому что у завода накопились большие обязательства перед кредиторами. Рост же промышленного производства выгоден государству - налоги в бюджет растут по экспоненте. Если бы оно выделило кредит (или залог под него) под пополнение оборотных средств, то бюджетный эффект достиг бы 300 процентов! То есть через год эффект налоговых отчислений возрастает в три раза относительно выделенного кредита. Вместо того, чтобы вкладывать деньги в ГКО, государству надо было находить такие вот точки роста и финансировать их развитие.

В стране много свободных денег, за рубежом еще больше. Два года назад у нас в институте выступал академик А.Аганбегян и говорил, что в США порядка 800 млрд. долларов свободных средст, в России порядка 90 млрд. рублей, и все боятся, что они обвалят рубль. Деньги есть, но нет крупных, эффективных инвестиционных проектов, в том числе и в Новосибирске. Новосибирск потерял производство почти всей своей сложной промышленной продукции, и в ближайшие 5–10 лет какого-то прогресса в промышленности не предвидится, если на это серьезно не обратить внимание.

— Ну хорошо, десять лет назад предприятия не были готовы к новым рыночным отношениям, но теперь-то появились экономические службы, способные провести экономический анализ, оценить перспективу и помочь предприятию выбрать верный путь?

— Когда предприятие попадает в трудную ситуацию и требуется провести финансовый, технико-экономический анализ, оказывается, что те способы оценки, которыми пользовались ранее и пользуются в основном сейчас, не дают эффекта, нужен системный анализ с привлечением ЭВМ и специальных методов.

В 1998 году, когда мы стали разрабатывать план внешнего управления на электродном заводе, обычный технико-экономический анализ показал отрицательную рентабельность наиболее ценной продукции с длительным циклом производства, т.к. требовались огромные материальные ресурсы, деньги на заработную плату, а выход - только через квартал. Потом продукцию надо было еще реализовать, то есть нужны были большие оборотные средства. На заводе посчитали, что это невыгодно и предложили законсервировать производство. Когда мы сделали системный анализ, то оказалось, что эта продукция в конечном итоге наиболее выгодна. Именно ее они сейчас продают на экспорт и за счет этого живут, реализуют план внешнего управления, получают хорошую заработную плату.

Другая сторона экономического анализа связана с инвестиционными проектами. Обычно рассматривается несколько инвестиционных проектов и они лимитированы во времени капитальными вложениями, а следовательно, какие-то из них нужно отодвинуть на более позднее время, какие-то выбрать, но традиционными методами это посчитать очень трудно. Оптимизационное моделирование позволяет учесть несколько инвестиционных проектов одновременно, имитируя "погружение" их в производственно-экономическую среду. Модель функционирования предприятия позволяет дать системную экономическую оценку. Причем, она сама поставит тот или иной проект именно в то время, которое он дает максимальный эффект для деятельности предприятия.

Многие предприятия сейчас содержат большие экономические службы, но без системного анализа, дающего более развернутую экономическую картину, часто трудно оценить свои позиции на рынке. Особенно это касается многономенклатурных производств — швейных фабрик, мясокомбината, ВИНАПа и др. Мы пользуемся программами, разработанными в Институте вычислительной математики и МГ СО РАН. Основы для них были заложены еще академиком Л.Канторовичем, который за свою работу получил Нобелевскую премию. Но до сих пор эти методы не находят широкого применения. Они изучаются в университете и других вузах, но как только молодой специалист приходит на производство, он упрощает ситуацию, выполняя существующие там инструкции, не заботясь об эффективности.

— А повлияли ли новые экономические отношения на эффективность производства?

— Я считаю, что экономика и зарубежная и особенно наша потому не работает так эффективно, как можно было бы, что у человека нет экономических стимулов. Взять энергозатраты, которые у нас были в три раза выше, чем в США. Мы перешли к рыночным отношениям. Экономический интерес должен был бы заставлять снижать эти затраты, но они еще на 30 процентов увеличились. Почему? Энергосистема Новосибирска, к примеру, состоит из нескольких предприятий, цены на энергоносители фиксирует головная фирма и РЭК, а производителю смысла снижать затраты нет. За рубежом, если кто-то подготовил новацию, он сразу старается отделиться от головной компании, создать свою. В этом случае он эффект получает. Если остаться в старой системе, с тебя снимают все, что можно. Поэтому одно из направлений повышения экономической заинтересованности — это дробление одной компании на несколько или создание филиалов как центров прибыли. Если филиал снижает затраты, то прибыль, появляющаяся в результате этого, остается у него.

Возьмем нефтяную компанию. Это вертикально интегрированная структура — одни добывают нефть, другие покупают ее по низким ценам (раз в 10 дешевле, чем на мировом рынке). Надо сказать, что государство от схемы внутрикорпоративного ценообразования ничего не теряет, оно контролирует выход нефти на экспорт. Например, самая дешевая нефть в российских компаниях — около 4 долларов за баррель, а цена на нее на международном рынке в феврале 2000 г. составляла 28 долларов. Вся прибыль фактически уходит головной фирме, которая продает конечный продукт. Добывающие же компании остаются без средств на развитие. Существенные налоговые отчисления теряет местный бюджет (с прибыли 19 процентов — в местный бюджет).

— Неужели нельзя принять закон, который бы защищал интересы местных производителей и региона?

— Предложений много, но наши законодатели не могут остановиться на конкретном варианте. Нет закона о холдингах. Мировая практика ценообразования строится на распределении прибыли пропорционально затратам, что не верно. Нужна единая методика, способствующая обоснованному распределению прибыли. Тогда не будет противоречий.

Создаваемые финансово-промышленные группы вроде бы имеют общий экономический интерес, а на самом деле головная компания фактически эксплуатирует филиалы, именно потому, что нет обоснованного внутреннего механизма ценообразования. Понимание этой проблемы и способы решения есть, но не заинтересованы в этом именно руководители корпораций, которые стараются централизовать всю прибыль.

— А региональные власти могут оказывать влияние на такие решения? Можно ли дать обратный ход таким решениям или нет?

— Когда осенью в Новосибирск приезжал Президент, наш губернатор Виктор Толоконский поднимал вопрос о предприятиях, которые работают у нас, а налоговые отчисления идут в Москву. И в то же время часто губернаторы способствуют этому. Например, Восточно-Нефтяная компания в Томской области была продана "ЮКОСу" с согласия местных властей. Теперь она работает как нефтедобывающий цех.

Нужен Закон о холдингах, в котором было бы ясно прописано внутрикорпоративное ценообразование с учетом интересов регионов. Нужно четкое разделение интересов местных и головных предприятий, и его надо решать на государственном уровне.

Есть еще один серьезный экономический момент, являющийся тормозом в развитии промышленных предприятий — это налогообложение, которое устроено так, что с повышением эффективности производства налоговое бремя возрастает. Фактически существует двойное налогообложение. Возрастая по экспоненте, оно опережает рост объема продаж. Повышение эффективности производства становится невыгодным. Предприятие начинает искать выход, короче говоря, не платит налоги государству. А есть и другой выход — ввести налоги на затраты, т.е. чем больше сэкономлено затрат на производство и больше прибыли получено, тем меньше налоги. И это производителю выгодно. Это понимает и Минфин. В новом налоговом кодексе это частично предложено (при значительном росте оплаты труда снижается норматив отчислений), но коренных изменений нет.

Многим помог обвал 98-го года, когда у нашей промышленности появился шанс занять освободившиеся на рынке ниши. Но так долго продолжаться не может. Номенклатура промышленной продукции, которая представлена в статотчетности, показывает, что наукоемкой, сложной продукции, с помощью которой область могла бы зарабатывать чистую продукцию (добавленную стоимость), очень мало.

В 1995 году мы по заказу Министерства экономики делали экономический анализ для Сибсельмаша. Уже тогда было ясно, что оборонного заказа нет и не будет, следует делать ту продукцию, которая пользуется спросом, а для этого нужна модернизация производства, реструктуризация (она была проведена только через четыре года). Сибсельмашу пыталась помочь Администрация, дав ему возможность начать производство югославских автомобилей типа ГАЗелей, но по разным причинам дело не пошло.

— Какие-то планы развития области, города ведь существуют. Принимали ли участие в их разработке сотрудники Института экономики?

— Планы-то есть. Еще при прошлом губернаторе В.Мухе был разработан план развития области (институт частично принимал участие). Два года назад мы подготовили техническое задание по промышленной политике вместе с отделом промышленности областной Администрации.

Но все уперлось в безденежье. Бывший губернатор даже упрекнул нас, что Институт экономики запросил много денег за программу. Областная Администрация собирала директоров промышленных предприятий, и почти все согласились, что такую программу надо делать.

Год назад "Сибирское соглашение" собирало директоров крупных предприятий и банков и обсуждало сложившуюся ситуацию, когда банки предлагают деньги на развитие промышленности, а предприятия их не берут. А не под что брать. Как только появляются выгодные проекты, деньги находятся сразу. Например, в рекордно короткие сроки, восстановили полностью разрушенную птицефабрику под Новосибирском, и она сейчас успешно работает.

— Но это небольшие проекты. А что делать крупным предприятиям?

— Многие крупные предприятия-банкроты продолжают существовать за счет работы отдельных цехов, которые производят продукцию на давальческом сырье. Таким образом, дирекция и небольшой коллектив зарабатывают, а развернуть бизнес по-крупному они уже не могут.

В 1995 году к нам обращалась бердская "Вега", магнитофоны которой еще год назад пользовались спросом. Но теперь завод стоял, помощи ждать было неоткуда, они обратились к нам поздно. Мы предложили им реструктуризацию предприятия выделением фирм, способных работать, но этого не было сделано. Завод обанкротился.

— А нельзя ли при областной Администрации создать некий мозговой и хозяйственный центр, который бы решал стратегические и текущие задачи развития промышленных предприятий области, поскольку министерства этими вопросами сейчас не занимаются?

— Когда министерства отошли от оперативного управления промышленностью, при возникновении сложных проблем директора предприятий, конечно, шли в областную Администрацию. Но в отделе промышленности работают несколько человек, а в области порядка 400 крупных и средних промышленных предприятий. Конечно они не могут заниматься повседневно такими вопросами. Для этого необходимо создать государственную управляющую компанию, которая бы подчинялась областной Администрации и соблюдала бы интересы региона. Главное, чтобы это был хозяйствующий субъект, который рублем отвечал бы за свои действия. В такую компанию можно будет вкладывать деньги с гарантией возврата.

Долг предприятий местному бюджету в 1999 году составил более 600 млн руб., фактически, это почти потерянные деньги. Но в счет долга можно в управляющую компанию взять неиспользумое оборудование, площади и предоставить эти возможности, например, малому бизнесу.

Государственная управляющая компания могла бы решать обычные экономические задачи. Она могла бы организовывать выпуск новой продукции, размещая заказы на различных предприятиях. Она могла бы, постепенно расширяясь, включать в себя банки, страховые, инвестиционные, торговые компании, зарабатывая деньги для развития промышленности. По оценке одного из банков в Новосибирске "работает" около 2 млрд. долларов только в торговле.

Управляющая компания не уводила бы налоговые отчисления, часть прибыли можно было бы использовать для развития других предприятий. Она могла бы стать мощным экономическим рычагом государственного регионального управления.

Наша идея апробировалась и в областной Администрации и даже нашла понимание. Создание государственных акционерных обществ сейчас объявлено актуальным направлением государственной промышленной политики. Но дальше этого дело пока не идет.