НАХОДОК МАЛО НЕ БЫВАЕТ

Андрей КРИВОШАПКИН, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии, лауреат премии имени академика А.Окладникова, в институт пришел сразу после окончания НГУ, но археологией "заболел" еще в школе... Вместе со своим учителем истории В.Зениным (ныне главным научным сотрудником ИАЭТ СО РАН) участвовал в раскопках на Дальнем Востоке, на реке Селемдже, где в это время работала археологическая экспедиция академика А.Деревянко. География экспедиционных поисков Андрея широкая — Дальний Восток, Алтай, Казахстан, Монголия. Последние несколько лет он работает в Узбекистане, возглавляет один из отрядов совместного проекта под общим руководством А.Деревянко.

Наш корреспондент Валентина САДЫКОВА попросила Андрея рассказать о раскопках последних лет.

— Несколько лет мы работаем на раскопках грота Оби-Рахмат, примерно в 100 км от Ташкента. Этот интересный памятник археологи раскапывали еще в 60-х годах. Сейчас сам уровень развития археологической науки, методологии, позволяет получить более полные данные по этому памятнику, в частности, определить его абсолютный возраст. Изучение памятника важно как для понимания того, как проходил процесс заселения человеком Евразии в целом, так и в понимании модной в последнее время темы распространения человека современного типа. Грот Оби-Рахмат расположен в очень удобном месте — в среднегорье, на границе степного и горного районов, которое изобилует животными и растительностью. Грот представляет собой естественное укрытие от ветра, осадков, практически весь день освещен солнцем, рядом родничок — место идеальное, и на протяжении многих веков оно использовалось людьми.

— Здесь было поселение палеолитических людей?

— Мы склонны считать, что этот грот использовался не в качестве постоянного жилища, а для постоянно посещавшейся на небольшое время стоянки древних охотников. Они здесь отдыхали, изготавливали орудия, ремонтировали инвентарь. Плюс ко всем удобствам неподалеку от грота находятся и выходы качественного каменного сырья, из которого изготавливались орудия.

— А в настоящее время в этих местах живут люди?

— Этот памятник находится в зоне Ташкентского оазиса. Места здесь очень комфортные для проживания людей. Неподалеку расположен кишлак Бричмулла, который и воспели барды Никитины. Чуть повыше нашего лагеря — пасека, пониже — коневодческая ферма и большая роща грецких орехов и урюка... С тех пор, как в гроте Оби-Рахмат впервые поселился человек, прошло порядка 80 тыс. лет. В гроте накопилось около 10 метров земли. Мы раскапываем пласты земли и идем как бы в глубь веков, к палеолиту. По дороге встречаются разные вещи, например на памятнике еще в 60-е годы была обнаружена средневековая печь по выплавке железа из местного сырья. Шлак из этой печи был нами отдан на анализ, и уже получен ответ, что это был высокотехнологичный процесс получения качественной стали. Уточнив датировку (образец на радиоуглеродный анализ передан в наш Институт геологии в лабораторию геологии кайнозоя и палеоклиматологии), мы передадим все данные "средневековщикам" для дальнейшего изучения.

— А сколько находок дождались вас в самой глубине и сколько им лет?

— Учитывая раскопки 60-70-х годов, здесь найдено более ста тысяч каменных артефактов. Большая часть из них рассматриваются, как отходы производства, но по ним можно восстановить сам процесс изготовления орудий. Найдены и сами орудия, преимущественно, конечно, сломанные. Найдены кострища, кости животных — благородного оленя и горного козла. Радиоуглеродные датировки, выполненные в Аризонском университете, позволяют говорить, что возраст средней части разреза — около 48 тысяч лет, в то время как каменные артефакты, обнаруженные в том же слое, относятся к начальному этапу верхнего палеолита. До настоящего времени наиболее ранняя датировка такого типа индустрии (на Ближнем Востоке) была около 47 тысяч. Мы предполагаем, что начало процесса становления новой культуры, новой индустрии, связанной с человеком современного типа, происходило намного раньше, возможно, более 50 тысяч лет назад. Исследования, связанные с проблемами появления человека современного типа и культуры верхнего палеолита, тесно переплетаются между собой и в настоящее время активно разрабатываются во всем мире. Еще буквально 15 лет назад считалось, что человек современного типа выделился из неандертальцев около 40 тыс. лет назад. Изменившаяся анатомия (в первую очередь новые возможности мозга) признавалась непосредственной причиной, вызвавшей культурные изменения и появление верхнего палеолита. Однако проводившиеся в последнее десятилетие генетические исследования человеческой ДНК показали, что анатомически современный человек появился уже около 150-200 тысяч лет назад, в то время как технологические и культурные изменения происходили значительно позже. Археологические исследования в Южной Африке подтвердили на настоящий момент возраст для человека современного типа в 100-120 тысяч лет. Что же тогда вызвало так называемую "верхнепалеолитическую революцию", происходившую 50-40 тысяч лет назад, и как складывались отношения между современными и архаичными людьми — вопросы, которые до сих пор нуждаются в разрешении.

— Может, современный человек и не от неандертальца вовсе произошел?

— По данным генетики все больше "традиционных" предшественников человека откидывается в боковые ветки, в "дядюшки" и "тетушки". Не так давно выкинули и питекантропов. Теперь считается, что питекантроп был нашим "двоюродным" родственником, у нас с ним был общий предок, от которого одна из ветвей и дала человека современного типа. Сейчас генетики и неандертальца пытаются отодвинуть в "дядюшки". Данные указывают, что у нас с неандертальцами очень много генетических различий, и что скорее всего речь опять идет лишь об общем предке. Тем не менее, генетики не дают стопроцентной гарантии, что неандерталец не участвовал в нашем генофонде. Есть находки, указывающие на то, что смешение все таки происходило, соответственно мы не различные виды, а лишь два подвида, и могли иметь совместное потомство... Тем не менее, современный человек оказался более приспособленным, возможно, и более агрессивным, и во время своего распространения вытеснял потихоньку неандертальца, что привело к его вымиранию.

— Так, может, и прародина человека не Африка, а Азия?

— Прародиной человека все-таки считается Африка. Общий предок появился в Африке и оттуда шло его расселение. Это одна теория, на настоящий момент наиболее аргументированная. Есть и другая, в рамках которой утверждается, что формирование современного человека происходило в нескольких районах. С генетической точки зрения больший приоритет отдается первой гипотезе, но, скорее всего, как это всегда бывает, истина где-то посередине.

— Андрей, вы все время ссылаетесь на генетиков, а кто еще участвует в вашем исследовании?

— Археологические исследования в настоящее время носят комплексный характер, поэтому в наших проектах принимают участие геологи, которые работают с разрезами, палинологи, изучающие пыльцу древних растений, палеопедологи, определяющие древние почвы; в совокупности они дают нам общую картину среды обитания древнего человека, изменения климата, количество осадков, среднегодовую температуру, реконструкцию растительного покрова. В итоге мы получаем комплексную картину древней эпохи. Не только даем описание и анализ археологических находок — столько-то ножей и каких, скребел, скребков найдено, но и можем сказать, какой был в это время климат, какой человек жил в это время, что он производил, на каких зверей охотился.

В палеолитическое время человек вел чисто добывающее хозяйство. Растения росли практически те же, что и сейчас. Звери тоже были похожи на современных. В прошлом году на Оби-Рахмате мы довели раскоп до дна, до скального основания. Сейчас будем расширять его, возможно, найдем находки, связанные не только с изготовлением оружия и обработкой шкур, но и с другими видами деятельности и отдыха. Если в этом году закончим работы, проведен рекультивацию стоянки, оставив в том числе и незатронутый раскопками участок. Надо же что-то оставить и будущим археологам.. Археологическую коллекцию обрабатываем на месте, замеряем, описываем и оставляем в Ташкенте, в археологическом институте. А с собой в Академгородок забираем образцы для датирования, на изучение пыльцы, на палеопедологию, то есть то, что нельзя обработать непосредственно в экспедиции.

— Какие планы у вас на будущее?

— Я хотел бы поработать еще в Узбекистане. Палеолитических памятников здесь огромное количество, многие из них исследовались еще в 60-70-х годах, но сейчас существуют более современные методы датирования и поле деятельности здесь большое. Возобновив изучение известных стоянок, проведя их датирование и палеоэкологическое исследование, можно за относительно небольшое время наиболее полно реконструировать картину эволюции культуры древнего человека на данной территории, привязанную к хронологии и изменениям окружающей среды. На основании этой реконструкции можно будет уже делать выводы о миграциях людей каменного века, в частности о распространении современного человека. Например, археологические находки указывают на то, что сходная культура изготовления ранних верхнепалеолитических орудий существовала примерно в одно и то же время в Узбекистане, на Ближнем Востоке, на Алтае и в Центральной Европе. С чем это было связано — с миграцией людей, или это свидетельство независимого развития в схожих природных условиях? Я уверен, что в ближайшем будущем археологи смогут дать ответ на это.

— Андрей, вы ведь возглавляете Совет научной молодежи института. Что, на ваш взгляд, дает существование этой структуры для улучшения положения молодежи?

— Благодаря тому, что возродились советы молодых ученых, появились реальные рычаги для поддержки молодежи: прежде всего финансирования молодежных исследовательских проектов, участия в региональных и международных конференциях. В частности, в прошлом году группа молодых ученых из нашего института, благодаря поддержке СНМ, съездила в Санкт-Петербург, где ими были прочитаны лекции, произошел обмен опытом с коллегами. В этом году состоится поездка в Одессу на молодежную конференцию, а также планируется выездной семинар в Санкт-Петербурге. Совет научной молодежи в настоящее время является организующим звеном, информационным органом, аккумулирующим все сведения о грантах, научных мероприятиях и т.д. Появилась возможность создания молодежных научных коллективов, выхода с ходатайством перед администрацией института и Президиума о поддержке. В Институте археологии сейчас довольно много молодежи. Ситуация изменилась года три-четыре назад. Теперь тех, кто хотел бы заниматься археологией, мы можем поддерживать и финансово, хоть немного помогать решать проблемы с жильем.