ЗАМЕТКИ ОБ АМЕРИКАНСКОМ
И РОССИЙСКОМ ОБРАЗОВАНИИ
"Почему Запад и Америка стали богатыми?" — анализу этого вопроса
посвящены тысячи книг крупнейших ученых мира. Классическая книга,
дающая ответ на этот вопрос, — "Общество знаний" Питера Даккера.
Ответ однозначен и никем в мировой литературе уже не
оспаривается. Последние сто пятьдесят лет общество развивается за
счет научно-технического прогресса на основе высокого
образовательного потенциала народа и склонности этого народа к
получению образования и тяги к знаниям. Еще недавно считалось
главным богатством народа наличие предпринимательского таланта.
Сейчас богатство народа можно примерно оценить по удельному
количеству крупных ученых.
В настоящей статье известный ученый делится своими
впечатлениями об американском и российском образовании.
Владимир Накоряков
академик
В последнее время я часто посещаю США, выполняю
научно-исследовательскую работу по контракту, заключенному с
американской фирмой. Одновременно стараюсь изучить и здешнюю
систему образования. С удивлением обнаружил, что она совсем не
такова, какой изображали ее побывавшие в Америке российские
профессионалы — ректоры вузов и даже министр. Я не увидел
никаких американских стереотипов, никакой узости и
ограниченности, о которых твердили наши специалисты. Я сам был
ректором Новосибирского госуниверситета и могу сравнивать
российскую систему высшего образования с американской. Хотя и не
стану утверждать, что все мои выводы компетентны и бесспорны. Но
впечатления от посещения американских учебных заведений были
яркие, и я хочу поделиться ими с читателями.
Во время последней командировки я побывал на научной конференции
в Рочестерском технологическом институте. Подробно познакомился с
жизнью этого учебного заведения. Рядовой американский институт.
Поступает сюда 15 тысяч молодых людей, а заканчивает 8 тысяч. Но
и те, кто заканчивает только первый курс, получают
соответствующие дипломы. Здесь готовят не только "технарей", как
в наших технологических вузах, но и других специалистов. Диапазон
профессий очень широкий. Например, тут обучают будущих
мастеров-стилистов по прическам и конструированию одежды,
манекенщиц, фотографов, дизайнеров, сценаристов, журналистов и
даже ученых (в конкретных областях науки).
Будущий инженер в области вычислительной техники специализируется
не на вычислительной технике в целом, а по программам для
юридической, управленческой и другого рода деятельности. Химик
может выучиться на специалиста по косметическим средствам или
приобрести другие конкретные профессии, пользующиеся спросом на
рынке труда. Студенту предлагают посещать лекции не только на
своем факультете; каждый сам выбирает для себя наиболее
интересные и нужные курсы. Профессора стараются ярко
иллюстрировать свои лекции, пользуясь всевозможной
демонстрационной техникой. Студентов не обязывают посещать
лекции, хотя это и желательно. Но можно учиться и в библиотеке, и
в интернете. Мне показалось, что компьютеров в институте больше,
чем студентов. Зачеты и экзамены здесь сдают вовсе не по тестам,
как уверяют наши знатоки американской системы образования, а при
встрече с профессором.
Годовой бюджет этого рядового по американским меркам института —
600 миллионов долларов. Эта цифра меня просто потрясла. Такой
бюджет и не снился Новосибирскому госуниверситету даже в самые
благополучные времена. Половина бюджета Рочестерского института
складывается из платы студентов за обучение. Она немалая —
каждый должен платить 15 тысяч долларов в год. Но фактически
никто из студентов такие деньги не платит. За них платят
муниципальные структуры, губернатор штата, страховые компании,
церковь, разнообразные фирмы и фонды. Часть средств институт
зарабатывает, часть дает государство (тоже за конкретные работы).
Деньги из этой половины бюджета идут на зарплату профессоров и на
научные исследования, в которых участвуют и студенты.
Вторая половина бюджета — это деньги спонсоров. Отношение к
спонсорству в США совсем не такое, как в России. Недавно я прочел
в "Советской Сибири" весьма странное мнение: дескать, спонсорская
помощь — понятие оскорбительное (и для тех, кто ее оказывает, и
для тех, кто получает). Неудивительно, что у нас так мало
желающих быть спонсорами. И меценатство у нас носит импульсивный
характер: захочу — дам деньги, не захочу — не дам. А в США
считается так: те люди, чей доход достиг полумиллиона долларов в
год, обязаны помогать институту, в котором они получили
образование.
И Рочестерскому институту помогают бывшие выпускники.
Разбогатевшие строят для своего института новые корпуса. Таким
корпусам присваивают имена жертвователей. Американцы считают
"именные" строения лучшими памятниками. Среди множества
общежитий, лабораторных и учебных корпусов института я не увидел
ни одного безымянного.
Поразила четкая организация работы института. Стратегическое
руководство осуществляет совет попечителей. Он же определяет, на
что расходовать средства. Во главе этого совета обычно стоит
уважаемый и богатый человек, бывший выпускник института, либо
крупный ученый, которому доверяют бюджетные деньги и судьбу
института. При попечительском совете действуют комитеты и
подкомитеты, охватывающие все сферы жизни института.
При фонде попечительского совета создан совет директоров,
отвечающий за административное управление. Он нанимает главного
руководителя института — президента (полномочия у него,
примерно, такие же, как у российских ректоров). Президент сам
выбирает себе вице-президентов. Ректорами в американском
институте называют вице-президентов, ответственных за
академическую деятельность и за образование. Другие
вице-президенты курируют финансовые дела, спорт, быт,
строительство, связи с выпускниками, иностранные связи — словом,
все, чем живет институт.
Я беседовал с вице-президентами по науке и по образованию. И с
вице-президентом по развитию, который формирует доходную часть
бюджета, порядка 300 миллионов долларов. У него есть надежная
команда из полутора десятка людей разного возраста, бывших
выпускников. Они встречаются, ведут переговоры с потенциальными
спонсорами. Вице-президент показал мне один из новых корпусов,
который построил для института за 15 миллионов долларов человек,
учившийся здесь много лет назад.
Думаю, российским вузам на такое покровительство надеяться пока
не стоит. Иногда кажется: самое большее, на что способны наши
меценаты — подарить 100 тысяч рублей. И делают они это с большим
шумом и треском. За те несколько лет, пока я руководил
попечительским советом Новосибирского госуниверситета, основные
пожертвования для этого вуза дали не предприниматели и не
банкиры, а бывший мэр, ныне губернатор В.Толоконский и Сибирское
отделение РАН. Благодаря этим деньгам удалось достроить
возводившийся много лет спортивный комплекс. Это самое крупное
достижение, самая приятная новость в университете за последнее
десятилетие. А плавательный бассейн пока так и не удалось сдать в
эксплуатацию. Этот "долгострой" растянулся на десятки лет. Между
тем наркомания у студентов довольно-таки распространена, и
единственная альтернатива ей — спорт. Среди преподавателей НГУ
есть энтузиасты, понимающие важность физкультуры и спорта для
оздоровления студентов. Их имена всем известны — В.Жеребцов,
А.Косых, В.Рева. Но на голом энтузиазме, при недостроенных
спортивных сооружениях далеко не уедешь. Спонсорство и
меценатство тут жизненно необходимы.
Справедливости ради надо сказать, что некоторые сибирские вузы
получают солидную поддержку от крупных руководителей предприятий
и ведомств. В советскую эпоху такие связи промышленников с вузами
назывались шефством. Скажем, глава "ЮКОСа" Ходорковский стал
шефом Томского политехнического университета. Часто встречается с
ректором, профессором Похолковым, построил новый корпус, дает
стипендии студентам-отличникам. Так же помогают Новосибирскому
техническому госуниверситету руководители Западно-Сибирской
железной дороги. Но такие примеры единичны, традицией это не
назовешь.
Призываю крупных сибирских хозяйственников и промышленников, всех
преуспевающих состоятельных выпускников Новосибирского
госуниверситета подумать о судьбе и будущем этого замечательного
вуза. НГУ — один из выдающихся университетов мира, отмеченный в
Оксфордской энциклопедии, сейчас влачит нищенское существование.
Оплата труда преподавателей — мизерная, многие преподают
практически бесплатно. Думаю, этот прекрасный вуз достоин лучшей
участи. Как хочется верить, что у НГУ, как и у американских
вузов, тоже появятся новые, "именные" корпуса, общежития и
плавательные бассейны, построенные на деньги разбогатевших
выпускников!
Я писал много раз, что НГУ необходимо соединить с Сибирским
отделением Российской академии наук. По существу Новосибирский
научный центр станет исследовательским университетом и
новосибирский Академгородок сможет вернуть себе славу одного из
самых авторитетных в мире научно-образовательных центров.
* * *
Большое впечатление осталось у меня и от посещения американской
школы. Несколько раз побывал я в средней бесплатной школе города
Аллентауна (штат Пенсильвания). Не самый большой город и не самая
большая школа.
Я сразу обратил внимание на разный подход к обучению в типичной
российской и американской школах. Возможно, в нашей школе
стараются преподать детям больше знаний из разных наук
(математика, биология, физика, химия, история и т.д.). Но эти
знания часто "зазубриваются". А в США учат детей жить — думать и
заботиться о себе, вырабатывать собственное мировоззрение,
собственную систему анализа и восприятия всего происходящего и
окружающего.
Я присутствовал на уроке физики, больше напоминающем маленький
спектакль. Это была беседа журналиста с великим ученым-физиком.
Обе роли играли переодетые школьники. Журналист брал интервью;
ученый отвечал на вопросы, рассказывал о своей жизни и о своих
идеях, о том, что эти идеи дали людям и ему самому. Дети,
участвующие в таком спектакле, не только лучше воспринимают
научную классику, но и учатся четко и эффектно излагать мысли. То
есть, учатся не только физике, но и ораторскому искусству, умению
вести диалог. Все это пригодится для политика, дипломата,
бизнесмена, для любого человека, живущего в стране с рыночной
экономикой.
На уроках технологии учатся описывать ту или иную аппаратуру и
космический корабль, занимаются математикой процесса оптимизации
различных технологий, обучаются навыкам дизайна. На уроке
анатомии рассматривают рентгеновский снимок выпускника школы — и
с юмором обсуждают строение человеческого тела и назначение
органов. На уроке литературы не говорят заученными фразами об
образах и сюжетах, а... читают. Библиотека рядом, дети берут там
книги того же Льва Толстого...
Мне показалось, что в Америке неплохо знают российскую
литературную классику. Было очень стыдно, когда при мне мой
соотечественник, близкий к искусству и преподающий литературу в
школе, не смог ответить на вопрос: когда получил смертельное
ранение князь Болконский? За подсказкой он обратился к
преподавателю американского технологического вуза.
Недавно я познакомился с системой преподавания в одной из лучших
школ Новосибирска. Завуч сказал: в этой школе применяют методику
заучивания текста по "основным точкам", набиванию рук по
написанию формул органической химии. Он гордился этой методикой
как великим новейшим достижением. А я вспомнил, как впервые
столкнулся с ней много лет назад, когда мои сыновья были
школьниками. Правда, тогдашняя директриса школы называла эту
технологию по-другому — заучивание "по фонарикам". Директриса
преподавала историю, и на ее уроках дети заучивали наизусть, "по
фонарикам" параграфы всех съездов компартии. Когда я попытался
протестовать, мне сказали, что я вмешиваюсь не в свое дело. Этот
диктаторский настрой советской педагогики, как мне
представляется, сохранился до наших дней. Сохранилось и
стремление всех усреднять, требовать от учеников одинаковых
знаний по всем предметам. Хотя зачем будущему переводчику,
ветеринару или адвокату зубрить формулы органической химии?
На мой взгляд, преподаватель должен суметь так объяснить детям
принцип и логику построения тех же формул органической химии,
чтобы дети начали сами с легкостью их писать (и сочинять!). Но
для этого преподавателю нужно самому глубоко разбираться в
основах науки. И, конечно, нужен учительский талант.
Я учился в школе только на "отлично", но до сих пор помню, какие
колоссальные трудности испытал при переходе от арифметических
задач к алгебраическим, с "иксами" и "игреками". Преподаватель
математики (бывший офицер, заочно учившийся в пединституте)
остался со мной в классе после уроков и вместе со мной решил одну
алгебраическую задачу. После этого любая алгебра стала для меня
легкой детской забавой.
Мне кажется, нынешние учителя не стремятся так работать с
учениками. Они склоняются скорее к стандартному подходу, чем к
углубленному и внимательному индивидуальному. Может быть потому,
что унижены мизерной зарплатой?!
Мы много потеряли сегодня в школах по сравнению с советской
школой — уроки труда (в Америке этому уделяют колоссальное
внимание), общественная работа, спорт. Радикально изменились
отношения между родителями и преподавателями, уменьшилась роль
родительских советов. Хорошие традиции советской школы — союз
родителей, учителей и школьников был уникален. Сейчас это
потеряно.
И вряд ли стоит спешить с переходом на тестовую систему приема
выпускников школ в вуз. По-моему, в России это преждевременно.
Мне кажется, нам стоит отбросить наш "квасной патриотизм" и
повнимательнее присмотреться к системе среднего и высшего
образования на Западе, в США. Может, тогда быстрее восстановится
и утраченная инициатива, предприимчивость, которых так не хватает
России при переходе к рыночной экономике.
Уверен, что при изменении отношения к образованию и науке Россия
будет Америкой.
стр.
|
