СКУЛЬПТОР УСОВ, ЧЕХОВ И ВЕРТИНСКИЙ,
И ЖЕНА ФРАНЦУЗСКОГО ПОСЛА
В прошлом номере «НВС»
мы рассказывали о состоявшемся в самый
разгар январских морозов визите в Томск представительной
французской делегации и о перспективах, которые это событие
открывает для российско-французского научного сотрудничества.
Предлагаем зарисовку нашего томского корреспондента Виктора
НИЛОВА об одном из эпизодов культурной программы визита. В конце
концов, не наукой единой славен старинный сибирский город!
Когда выяснилось, что на самолете-лаборатории Института оптики
атмосферы вместе с французскими учеными мне не летать и интервью
у министра Нэлли Олэн и посла Жана Кадэ не брать, то что же мне
оставалось делать? Да всего лишь взять и постановить, что
разговор с женой французского посла Элизабет Кадэ в неофициальной
обстановке может выйти не менее полезным. Поскольку было
известно, что Элизабет весьма печется о вопросах культурного
сотрудничества, план на встречу с женой Полномочного и
Чрезвычайного было выработать несложно. Потому что, как я глубоко
убежден, самая привлекательная для иностранцев
достопримечательность Томска — это мастерская скульптора Леонтия
Усова, куда мы и направились с постоянным директором усовских
выставок по всему свету Ольгой Калининой-Сулакшиной.
 |
| У композиции «Лицо успеха»
|
Посол с супругой прилетели ранним морозным утром, и сразу после
губернаторской аудиенции Элизабет Кадэ приступила к углубленному
знакомству с Томском и его культурой, начав с мастерской
скульптора. Принимать высоких гостей Леонтий привык, и потому к
встрече специально не готовился. В парадную одежду он по таким
случаям никогда не облачается и заплаты на дыры в рабочей рубахе
не ставит. Возможно, это очень даже к лицу свободному художнику,
но я этого не понимаю. Зачем, говорит он, специально готовиться,
когда все скульптуры стоят на своих местах?
 |
Усов с Ушайкой (Ушайка — это река, протекающая по Томску. Но
в данном случае это какое-то мифическое существо, каким-то
образом связанное с Ушайкой)
|
Древесную пыль со скульптур Усов никогда не сметает. На мое замечание о
слишком толстом пылевом слое он ответил заявлением, что это и не
пыль вовсе, а непринужденная добавка к «патине», то бишь пленке,
покрывающей скульптуру. Слово «патина» он произнес как «патинэ»,
и они с Элизабет Кадэ прекрасно поняли друг друга. Более того,
парижанка почувствовала себя на седьмом небе после милостивого
разрешения удалять пыль с усовских скульптур пальчиками и
радоваться прикосновениям к сибирскому кедру. В парижских музеях
никто таких вольностей никому не позволит, за исключением, разве
что, слепых, и то в специально установленные дни.
Да и как француженке не проникнуться чувством уважения к
художнику, если на видном месте в его мастерской стоит
скульптурный портрет импозантного генерала де Голля, а автор,
встретив гостью у порога, с пафосом провозглашает: «Вив ля
Франс!» и говорит, что это такое у работы название, а затем
начинает, явно увлекаясь, рассказывать о своих давних связях с
Францией.
 |
 |
 |
| Вертинский |
Пастернак |
Чехов |
Правда, в большинстве случаев рассказ скульптора о работах
сводился к упоминанию названия и короткому комментарию. Благо,
большего и не требовалось — Элизабет либо схватывала все на
лету, либо задавала один-два вопроса, потому что она прекрасно
разбирается в искусстве и хорошо знает русскую культуру. Имена
Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова, Горького и Распутина ей хорошо
знакомы, а Пастернака она назвала сама, как только я поставил
скульптуру на подиум. (Мне было доверено менять скульптуры по
ходу представления, и я сбился с ног, выполняя эту почетную
миссию.) Игоря Северянина парижанка, похоже, до сих пор не знала,
но «Это было у моря, где волна бирюзова…» в мастерском
исполнении Усова она прослушала с большим вниманием и, сказав,
что перевод не нужен, тут же воскликнула: «Браво артисту!» Мне
оставалось наслаждаться звучанием французской речи и слушать
четкие и ясные переводы старшего преподавателя политехнического
университета Татьяны Ильинской, сопровождавшей французскую
гостью. Мои познания во французском находятся на уровне «шерше ля
фам» и «миль пардон», а вот Леонтию Усову и Ольге Сулакшиной было
намного проще. Во Франции прошли уже три выставки работ томского
мастера, а на ее юго-востоке, в городе Ди, возле Валанса, он два
лета играл в театральном спектакле у хорошо знакомого томичам
режиссера Луи-Ги Пакетта, исполняя в том числе роль Вольтера на
французском языке. Ну а про то, что текст роли состоит
практически всего из двух слов: «Фи, Руссо!», Усов рассказывает
далеко не каждому.
Понятно, что не обошлось без восторгов, когда на подиуме
появлялись, сменяя друг друга, Бальзак и знаменитая тетралогия с
трапезой Сальвадора Дали.
Рассказывая о самой первой своей скульптуре, Усов назвал ее год
рождения, и я не сразу понял, о каком ребенке и каком таком
совпадении с теплой улыбкой заговорила Элизабет. Как выяснилось,
в том же самом году, что и усовская «Одинокая», у супругов Кадэ
тоже родился ребенок. В каком году, сами понимаете, не скажу.
 |
 |
| Дон Кихот |
Адам |
Госпожа Кадэ удивила меня точными замечаниями об усовском стиле.
На первое место она поставила органичное сочетание юмора и
философии, а о руках, точнее согнутых пальцах, присутствующих в
ряде композиций, сказала, что они напоминают ей паучков. Адама
она нашла похожим на самого автора, а про Бетховена, едва лишь я
с трудом водрузил его на подиуме, сказала, что он «как живой».
Очень удивилась выразительным и живым глазам скульптурных
портретов. Узнав, что давнее усовское творение с изображением
музыканта, со скрежетом в зубах водящего пилой по струнам
собственной скрипки, не имеет названия, Элизабет мгновенно
предложила свое — «Самоубийца». Вот так я и буду впредь
представлять эту любимую мной скульптуру заезжим знаменитостям,
если, конечно, мастер позволит.
Понятно, что за какие-то полтора часа всего о художнике не
расскажешь, и тем не менее, было видно, что, несмотря на дыры в
рубахе томского мастера, его скульптуры произвели на Элизабет
Кадэ неизгладимое впечатление.
 |
| Элизабет знакомится с подготовленной к работе березовой свилью
(правильное название этого кругового наплыва именно «свиль», а не
«кап», который не круговой, а точечный).
|
Вообще говоря, скульптору подобные визиты тоже помогают в работе,
и в благодарность за внимание и в заботе об укреплении
российско-французского сотрудничества Леонтий вручил госпоже Кадэ
огромный настенный календарь, на обложке которого красуется его
бронзовый Чехов на набережной Томи. И вот тут посыпался целый
град вопросов и удивлений, а напоследок — приглашение устроить
выставку во французском посольстве в Москве.
Провожая госпожу Кадэ, мы вышли на улицу, и Усов поинтересовался
у гостьи, какими она находит наши рождественские морозы. Элизабет
отвечала на своем родном языке, но даже я все понял без перевода:
«Феерические!» Да что там морозы, когда успешно развиваются и
научные, и деловые, и культурные томско-французские контакты.
Нет, нет, не зря во Франции почитают нашего земляка композитора
Эдисона Денисова, а томичи помнят, что первым попечителем малого
народного училища в славном городе Томске был уроженец Прованса и
томский комендант полковник Томас де Вильнев. И что Жюль Верн, в
отличие от Чехова, прекрасно отзывался о Томске.
«Се ля ви!» — вспомнилась
мне вдруг еще одна любимая на Руси французская фраза.
От редакции. А тем временем Президиум СО РАН поддержал идею
установки к 50-летию Сибирского отделения памятника Михайле
Ломоносову в новосибирском Академгородке. Почему бы и нет? (Или,
выражаясь по французски, пуркуа па?)
Фото Якова Андреева
стр. 8
|
