КИНО, КОТОРОЕ МЫ ПОТЕРЯЛИ
Судьба научно-популярного кино — тема не посторонняя для научного сообщества. На вопросы нашего корреспондента Валентины Садыковой — почему новые фильмы о сибирской науке и сибирских ученых в последнее время не снимают, а старые не показывают — отвечает Валерий Германович Новиков, режиссер-документалист, писатель, Заслуженный деятель искусств России.
Автор многих документальных и научно-популярных картин, в том числе о Сибири, сибирской науке и ученых. В 1986 и 1988 годах снимал в Чернобыле, удостоен Ордена Мужества. Имеет два образования — геолога-геохимика и режиссера-документалиста. Живет в Академгородке.
— Валерий Германович, как получилось, что вы выбрали два таких «взаимодополняющих» образования, но остановились все-таки «на кино»?
— При поступлении на геолого-географический факультет Томского государственного университета я мечтал о науке, серьезно готовился и из двух потоков единственный сдал все экзамены на пятерки. На третьем курсе вместе с другом Олегом Максимовым, впоследствии известным кинооператором, организовал первую любительскую киностудию в Томске «ТГУ-фильм» и «заболел» кино. Наш декан, добрейший Михаил Петрович Кортусов, корил: «Я-то думал — смена пришла, а он связался с этим кином!» Именно «кином» — для уничижительности. Поработал я после окончания учебы геологом на Алтае, ушел на ТВ, а потом на киностудию. Почувствовав надобность в образовании, закончил Институт кинематографии, мастерскую научно-популярного кино.
Мастерской нашей руководил замечательный человек Игорь Афанасьевич Васильков, классик этого жанра. Начиная знакомство со студентами, он рассказывал байку: «Почему в последний день творения Бог создал человека? А потому, что создав твердь земную, воды, заселив землю „гадами“, посадив деревья и цветы, он оглянулся и замер в восторге — как все это замечательно у него получилось! Живи и радуйся! Не хватало одного — признания. Нужно было, чтобы кто-то сказал ему об этом. Но кто? И тогда специально для этого Бог создал человека». Так вот, — заключал Игорь Афанасьевич, — популяризатор по отношению к ученому выступает в роли человека, который рассказывает ему и всем, как прекрасно то, чем он занимается, как прекрасна наука. Сами ученые, за редким исключением, популяризаторы плохие, это особая область творчества. А ярче, интереснее всего это делает именно кино в силу своей наглядности.
В ту пору кинопопуляризация была очень серьезным делом: существовала строгая система госзаказов, целые студии специализировались на фильмах о науке, были признанные мастера жанра, проводились фестивали научно-популярных и учебных фильмов, Институт кинематографии готовил кинопопуляризаторов. Говорили — «научпоп», и все понимали, что это такое. Сейчас осталось только задавать вопрос: кому все это помешало?
В последнее время классических научно-популярных фильмов практически не снимают. В то же время кинематографисты, «киношники» (мне, кстати, нравится это слово) продолжают видеть в науке предмет для своих фильмов, но в каком-то, как мне кажется, искаженном виде. Появился странный жанр — отчетные фильмы. Это заказные картины, обычно к каким-то датам. Стилистика их строго задана — фильм-восхваление. Если честно, ситуация выглядит примерно так: говорят — мы вам заплатим, а вы за наши денежки нас похвалите. Сами киношники такие фильмы называют «датскими». К датам, стало быть. Большого творческого удовлетворения от такой работы не может быть в принципе. Киноотчет, кинодокументация — не искусство. А что делать? Документальное кино сейчас в трудном положении, приходится перебиваться любыми заработками, чтобы выжить. Я грешен, тоже делал «датские» фильмы. Но больше не буду. Как говорила Раневская, отказываясь сниматься в плохих картинах, деньги проешь, а позор останется.
Настоящий же научно-популярный фильм — это жанр. Проблема локализуется, становится объектом художественного исследования. Недавно я зашел в Институт археологии к товарищу и увидел объявление о научном семинаре. Тема — «Пробивная способность древних луков». Прочитав название, я задохнулся от восторга — это же готовый сценарий, можно немедленно фильм снимать! Сразу начинает работать воображение… Представляете: показываем, скажем, щит, пробитый когда-то в древности стрелой из лука. Современный спецназовец оценивает, оружием какого калибра можно нанести такое повреждение сегодня. Стреляет в копию щита из какого-нибудь парабеллума. Пробьет — не пробьет? Это кино!
Зачем нужен такой фильм? Во-первых, может, это его главное предназначение — чтобы молодые люди шли в науку. Я знаю конкретных людей, для которых именно интересное кино, увиденное в школьные еще годы, было импульсом для выбора профессии.
— Да, раньше, помнится, перед началом художественного кино показывали короткие документальные фильмы, киножурналы…
— Вы затронули больную тему — прокат документального кино. Мы многое разрушили в стране, в том числе оказалась полностью ликвидирована эта система. А она была, даже залы хроники в кинотеатрах существовали. И залы эти не пустовали, люди постарше помнят. Иногда по старой памяти киношников-документалистов приглашают на встречи со зрителями, мы показываем фильмы, а потом нас спрашивают, а где вообще все это можно увидеть? Нигде, потому что документальные фильмы, которые мы сейчас делаем — «полочные». Сняли и положили на полку. Когда-то подобное происходило по идеологическим, цензурным соображениям, сейчас практически все документальные фильмы в основе «полочные». Показываем друзьям, если фильм удачный — приглашают на фестивали, но широкой аудитории мы совершенно лишены. Горько все это…
— А телевидение? Казалось бы, именно задача ТВ — донести до каждого научно-популярные фильмы…
— Да, ТВ показывает фильмы BBС «Мир дикой природы», очень, кстати, качественные (у них и возможности другие), Лев Николаев ведет «Цивилизацию»… Но все это происходит где-то далеко, а мы живем в Сибири, и «пробивную способность луков», найденных на нашей земле, нам надо снимать, точно так же, как сенсационные открытия геологов, физиков, химиков, биологов. Наших! Кстати, в этом сама наука должна быть заинтересована. А летописная функция кино? Когда-то я предлагал снять всех корифеев Сибирского отделения — просто зафиксировать разговоры с ними на пленку, для истории. Предложение ушло в песок — кто будет платить, как пленку списывать?… Почему не сделать это сейчас?
— А в Академгородке нельзя создать свою киновидеостудию?
— Можно. И нужно. Кстати, во времена М. А. Лаврентьева по его инициативе, при его личном участии и поддержке в Институте гидродинамики плодотворнейшим образом работал такой отдел под руководством Р. И. Ахмерова. Вот что значит мыслить масштабно, по-государственному, с видением перспективы, как это умел делать «Дед». Важнейшие события жизни Отделения оказались запечатленными, многие выдающиеся люди. В основном, правда, на фото — видео тогда не существовало. А какие возможности открывают современные информационные технологии! Тогда и мечтать об этом было нельзя. Я знаю, что и сейчас в некоторых институтах существуют подобные отделы. В них работают энтузиасты. Мне, скажем, нравится серьезный подход к делу Сергея Зеленского в Институте археологии. Он профессионал. Но такие люди разобщены, системный подход в Отделении к этим своим подразделениям отсутствует.
— Где, в каком виде сейчас фильмы, о которых вы говорите — снятые в Сибирском отделении
в 1950-1970 гг.?
— Они существуют, но стали недоступными по той причине, что сменилась технология кино. Тогда все снималось на целлулоид, кинопленку, а сейчас этот носитель практически не используется. Для того, чтобы картины тех лет смотреть, скажем, на DVD, на компьютере, их НАДО перевести на «цифру». Технически это возможно, но требует определенных затрат. Адреса, где фильмы находятся, известны: Государственный архив кинофотодокументов в Красногорске, Государственный фильмофонд «Белые столбы», ГТРК «Новосибирск», Западно-Сибирская киностудия, уже, правда, не государственная, находящаяся в непонятном статусе. Там прекрасная, богатейшая фильмотека. Вторая жизнь хроники — вот настоящее дело, на которое лучше бы употребить деньги вместо создания пафосных киноотчетов-однодневок! Фестиваль фильмов о науке, снятых когда-то в СО РАН, стал бы заметным общественным событием. Кстати, можно было бы лучшие документальные фильмы показывать и сейчас в рамках, скажем, популярной «Сигмы». Я предлагал подобное глубоко мной уважаемому Леониду Яковлевичу Боярскому, с которым меня связывают десятилетия знакомства, но он сомневается: люди-де потеряли интерес к документальному кино, не придут. А давайте попробуем?!
— Валерий Германович, расскажите, какие научно-популярные фильмы вы снимали в те годы, над чем работаете сейчас?
 |
|
— Немного воспоминаний. Летом 1970-го года мы с оператором Донатом Озолиным возвращались из Городка со съемок какой-то конференции, на которой выступал Лаврентьев. Говорил, как всегда, эмоционально, ярко, остроумно. Едем в машине, делимся впечатлениями. Я знаю, что научные идеи иногда рождаются спонтанно, но не только научные, видно. «Донат, — говорю я неожиданно для себя, — а почему бы о Лаврентьеве не сделать отдельный фильм? А то все снимаем его в сюжетах для киножурнала!». Донат протянул руку и произнес загадочное слово: «Корпорейшн!» На следующий день позвонили Наталье Алексеевне Притвиц. Она сказала: «Я поддерживаю, при первой встрече обращусь к „Деду“. Кстати, у него в этом году юбилей, семидесятилетие. Шумиху он, правда, не любит, но, как говорится…» М. А. Лаврентьев отнесся к предложению благожелательно. Начались съемки. Конечно, мы мешали Михаилу Алексеевичу — съемочная техника тогда была громоздкой, светом нужно было все заливать, но он позволил нам снимать столько, сколько нужно — и в кабинете, и в коттедже, и его за рулем «Победы». Мне было приятно, когда Н. А. Притвиц недавно сказала, что фильм нашей «корпорейшн» — лучший о М.А. Лаврентьеве. К слову, картину я назвал «Президент сибирской науки». Официально его должность тогда называлась «Председатель Сибирского отделения». Слово «президент» существовало в ту пору только применительно к американскому лидеру, мне при сдаче картины в Госкино так и сказали. Но цепляться не стали. А вскоре все начали Лаврентьева так называть. Через сорок, считай, лет спешу зафиксировать свой приоритет…
 |
|
Героем моего фильма «Следы невиданных зверей» был биолог Д. В. Терновский, который занимался выведением новых пород пушных зверей. Хонорики, кофутеры, кофунатеры… Обаятельный, добрый, интересный человек, я вспоминаю общение с ним и его супругой, ныне здравствующей Юлией Григорьевной Терновской, как подарок судьбы.
Дорогой мне фильм «Запрещенные песенки» — о знаменитом фестивале бардов 1968-го года. Там снят Галич — первый и последний раз на сцене в Советском Союзе. Эпизоды бесконечно показывают в разных документальных фильмах, не всегда с указанием первоисточника. Впрочем, это моя судьба — разошлись на киноцитаты мои чернобыльские картины, тот же фильм о Лаврентьеве.
— Вам, наверное, много где удалось побывать за эти годы?
— Названия фильмов говорят сами за себя: «Чулышман», «Через Сибирь по Енисею», «Рассказы о тундре», «Северный олень», «Алтайский заповедник от весны до весны», «Полуостров Мангышлак», «На колеснице через горы и столетия» и много-много других… Когда снимали «Берег двух океанов» — о Колыме и Чукотке — в командировке были три месяца. Уехали в апреле, в шубах, а возвращались в июне, налегке. У нас было около полутонны груза, который мы буквально на себе «по всем северам» таскали. Одна только кинокамера «Конвас» с набором оптики весила около 10 кг. Оператор эту тяжесть должен был держать «мертво», не шелохнув, потому что даже легкое движение — и кадр плывет. Пленка была строго лимитирована… Сейчас таких проблем нет. Как нет и самого документального и научно-популярного кино.
— Не жалеете, что когда-то сменили профессию?
— Нисколько. Вообще, у геологов и киношников много общего. Скажем, возможность побродяжничать по стране, забраться в такие уголки, о существовании которых не подозревал. И еще я ценю профессию за встречи и общение с интереснейшими людьми. Во время съемок в Иркутском научном центре мне искреннее удовольствие доставило знакомство с масштабным ученым М. И. Кузьминым, председателем центра (он тоже геолог!), с добрейшей А. Н. Кузнецовой, ученым секретарем, с В. К. Войниковым, директором СИФИБРа. Я им очень благодарен за понимание специфики кино, которое проявляют, увы, не все.
Неделю назад я вернулся из Москвы со съемок эпизодов новой картины. Из суеверия не хочу о ней заранее говорить. Скажу только, что в каком-то смысле она мировоззренческая. Снимали мы большое, и, замечу, интереснейшее интервью с космонавтом Георгием Гречко. Он, кстати, полон добрых воспоминаний о приездах в Городок. Просил кланяться всем, с кем его связывают дружеские отношения (в частности, Влаилю Петровичу Казначееву и Виталию Епифановичу Ларичеву). Еще один герой будущего фильма — мой старый друг, интереснейший, неординарный человек Джангар Пюрвеев, мыслитель, философ, архитектор, действительный член Академии космонавтики. Он автор революционной идеи «Великое сокрестие континентов», которую здесь я не буду излагать и популяризировать из-за недостатка места. Гречко и Пюрвеев создали проект необычного сооружения, которое назвали «Космоцентр». Пребывание в нем, по замыслу авторов, способно в какой-то мере изменить сознание человека, заставить его другими глазами посмотреть на окружающий нас земной мир. Строится такой «Космоцентр» — уже строится! — к сожалению, не в нашей стране, а в Южной Корее…
Фото Владимира Новикова.
На снимках:
неопубликованные кадры Валерия Новикова,
снятые во время работы над фильмом
«Президент сибирской науки».
стр. 7
|
