ПО КРУГУ АДАПТИРОВАНИЯ
В 1996 году был обнародован Указ Президента Казахстана "О мерах
по совершенствованию системы государственного управления наукой в
Республике Казахстан". Согласно этому документу создан единый
орган государственного управления -- Министерство науки --
Академия наук Республики Казахстан.
Научное сообщество республики проводит годичное собрание, чтобы
рассмотреть итоги своей работы после создания этой новой
структуры, определить дальнейшие направления и приоритеты. Это
явилось и темой состоявшейся накануне беседы обозревателя газеты
"Казахстанская правда" с министром науки -- президентом Академии
наук РК Владимиром ШКОЛЬНИКОМ.
Виктор ЖУРАВЛЕВ,
"Казахстанская правда", 1997 г.
-- Владимир Сергеевич, как адаптируется возглавляемая вами столь сложная научная система к рыночным условиям?
-- Именно отсутствие четкой координации между органами управления
наукой (де-юре и де-факто их было три) в деле адаптации к быстрым
изменениям в социально-экономическом укладе и привело, на мой
взгляд, к необходимости проведенной реорганизации. Совершенно
очевидно, что в рыночных условиях научно-техническая продукция
является товаром и должна покупаться, а термин "внедрение" должен
исчезать. Указ Президента, кстати, подчеркнул усиление роли науки
в "социально-экономических преобразования страны". А наиболее
полно рыночным отношениям отвечает программно-целевой метод
финансирования науки, управления ею. Заключается он в следующем.
Сначала государство определяет приоритеты развития науки и
техники, в русле которых затем объявляется конкурс среди научных
коллективов. Предлагаемые ими проекты проходят государственную
экспертизу по общепринятым, в том числе теперь и у нас,
международным методикам. Выигравшие проекты -- и только они -- и
получают финансирование.
-- Расскажите об этом подробнее.
-- Начну с фундаментальной науки. Здесь в определении
приоритетов, во-первых, участвуют все ученые республики.
Во-вторых, учитываются мировые тенденции развития науки. Наша
цель -- занятие Казахстаном достойной ниши в мировой
фундаментальной науке. Особо необходимо подчеркнуть, что все
решения принимаются не чиновниками, а научной общественностью --
в базе данных у нас около трех тысяч ученых. Это происходит так.
Расширены права и полномочия отделений наук, а в их состав
введено 30 процентов ведущих ученых, не являющихся академиками и
членами-корреспондентами. Теперь наши отделения -- это не подобия
неких хозяйственных главков, а центры методологической,
аналитической и прогнозной работы. Имено сюда попадают все
фундаментальные программы и проекты и получают заключение, прежде
чем будут направлены на государственную экспертизу.
Все проекты, уже прошедшие госэкспертизу, рассматриваются высшим
научно-техническим советом, также образованным в соответствии с
указом Президента. Предложения ВНТС затем должна утвердить
коллегия МН -- АН РК. Словом, такая тройная система прохождения:
отделение наук -- экспертиза -- ВНТС (с последующим утверждением)
достаточно объективна.
Подобным же образом система действует и в отношении прикладных
исследований. При всей условности деления на прикладные и
фундаментальные хочу сказать особо: прикладные -- это те, на
"выходе" которых сегодня должен быть конкретный заказчик, который
платит деньги за готовый результат.
-- Как это достигается?
-- Во-первых, сформировано несколько республиканских целевых
научно-технических программ: по биоинженерии, комплексной
переработке минерального сырья, фитохимии, развитию средств
радиоэлектроники и связи, атомной энергетики,
нефтеперерабатывающих малых заводов и ряд других. Они уже
действуют. В них предусмотрен замкнутый цикл: от разработки,
"подпора" фундаментальными исследованиями до выпуска продукции.
Головной организацией в каждом случае является тот или иной
научный центр.
Еще один принципиальный рыночный момент -- работаем по системе
возвратного финансирования. То есть, поддержу бюджета получают те
прикладные разработки в нашей стране, конечный продукт которых (в
виде изделий, патентов и т.д.) будет куплен у нас или за рубежом,
и вложенные средства гарантированно вернутся в бюджет, позволяя
финансировать следующие разработки. О прибыли тут речи нет, это,
так сказать, самоподдерживающаяся система, позволяющая сохранить
творческий потенциал ученых, перспективные технологические циклы.
Кстати, развитие системы возвратного финансирования прикладных
разработок мы связываем и с развитием малого предпринимательства
в научно-технической сфере в соответствии с указом Президента.
Исполнение указа взято под особый контроль, и сформирована
специальная программа действий.
А вот пример выхода на самофинансирование уже с прибылью.
Реализуем совместно с американскими коллегами идею, суть которой
в том, чтобы наши институты в области аграрной науки и их опытные
хозяйства не ограничивались "обычными" результатами в виде новых
сортов растений, пород животных и т.д. Речь о том, чтобы в
двух-трех хозяйствах создать по последнему слову техники
производства по выпуску соответствующей конечной продукции более
высокого качества, чем покупаемой нашими потребителями
зарубежной. Средства будут поступать через тот же возвратный
механизм. И главное -- организуются новые рабочие места.
Очень тесно сотрудничаем с зарубежными фирмами, ставшими сейчас
владельцами или совладельцами казахстанских предприятий. Только с
"Испат Карметом" заключено соглашений на сумму около 300 тысяч
долларов США. За этим -- предложенная нами совместная программа
создания высокотехнологичных процессов, предусматривающих
повышение эффективности производства, снижение его энергоемкости,
улучшение экологии и т.д. Это значит, что наши ученые начинают
успешно конкурировать с западными, ведь тот же "Испат Кармет"
может купить за свои деньги любую разработку, где захочет, но он
хозяин, владелец, и покупает там, где и дешевле, и выгоднее. А
был бы стимул конкурировать с любыми другими разработчиками в
мире, если бы государство по-прежнему продолжало давать деньги за
работу вообще?
-- Но нередко можно услышать от наших ученых мнение, что с приходом зарубежных компаний их бесспорные научные достижения
оказываются невостребованными.
-- Я склонен все же утверждать, что те ученые, чьи прикладные
разработки не покупаются, должны пересмотреть свои подходы и
сделать свою продукцию конкурентоспособной. Я еще не видел ни
одного бизнесмена, если он, конечно, состоятелен, который
отказался бы купить разработку, позволяющую повысить
эффективность производства и получить большую прибыль.
А в сотрудничестве с западными фирмами мы ставим вопрос и об
участии в каком-то минимальном проценте от прибыли, чтобы наша
наука могла саморазвиваться.
-- Наши ученые могут сегодня разбогатеть?
-- У них нет ограничений на величину зарабатывания денег. Но наше
общее социалистическое сознание -- всем поровну -- еще "работает,
и руководитель старается поделить именно так. Но это путь в
никуда. Если не платить лучшим "генераторам" или исполнителям,
они просто уходят, и вся организация умирает. Осознание этого
сейчас приходит к людям.
-- Специалисты, которых коснулась конверсия, порой сетуют, что рынок с ними обошелся не очень хорошо, обесценив их многолетний
напряженный труд.
-- Ситуация действительно трудная, но не безнадежная. Лишь один
пример. В тяжелейшем положении оказались ученые-ядерщики в
г.Курчатове после того, как оттуда ушли военные, прекратились
заказы, связанные с испытаниями. И все-таки коллективы, входящие
сейчас в Национальный ядерный центр, удалось мобилизовать на
решение необходимых стране задач, прежде всего по ликвидации
последствий ядерных испытаний, развитию атомной энергетики
Казахстана. Более того, работы наших ученых в области обеспечения
радиационной, ядерной, общетехнической и экологической
безопасности нашли спрос в развитых странах мира: Японии, США,
ЕС, в России. А продажа результатов исследований, а не сырья или
машин -- это вообще самый высший уровень продаж на мировом рынке.
Значит, и такой шаг в сторону рыночных отношений нам по силам.
Трудно, но успешно идет и переориентация бывших оборонных заводов
радиотехнического профиля на выпуск гражданской продукции --
средств связи, товаров народного потребления.
Так что рынок -- это не только новые, неожиданные проблемы,
которых, конечно же, хватает. Очевидны и преимущества от
возможности прямого соприкосновения с мировым научным сообществом
-- наука едина. Можно выполнять по зарубежным заказам свои
работы, в том числе и масштабные, которые сейчас в нашей стране
могут быть не востребованы. А для нас это -- и рабочие места, и
приток денег в страну, и рост квалификации ученых, предотвращение
"утечки мозгов", и необходимый приток молодежи в эти
исследования.
Я хорошо запомнил высказанную нашим Президентом на Ассамблее
народов Казахстана мысль, что наука -- это главный стратегический
ресурс страны. Поскольку без этого ресурса, без бережного
отношения к нему и без помощи ему государство не будет
цивилизованным.
-- И все же наша наука тоже "сокращается".
-- В наиболее бедственном положении оказались отраслевые
институты, потому что выполняли сугубо технологические задачи,
ориентированные, скажем, на какой-нибудь рудник, ныне давно уже
находящийся в чужой собственности, а то и закрытый.
Залог их выживаемости -- новые заказчики. Часто это могут быть те
же зарубежные фирмы. Как, например, для находящегося в Атырау
Института химии нефти и природных солей может обернуться
процветанием соседство с фирмами, работающими на Тенгизе, где
ничего не делается без высокого научно-технологического
обеспечения и где вращаются солидные деньги.
Но и сами такие институты, чтобы выжить, должны активнее
адаптироваться к рынку -- например, набирать молодежь со знанием
языков и компьютерных технологий, с четким понимание западных
стандартов в выполнении тех или иных технологических разработок,
чтобы предложить свои, более дешевые и конкурентоспособные.
Программно-целевой метод открывает ученым много источников
получения средств. Это не только республиканские, но и
международные конкурсы и программы, десятки фондов. Конечно, тут
соревнуемся с учеными из других стран, столь же нуждающимися во
внешних источниках, как и наши. И в 1996 году в республику на
науку привлечено около 12 млн долларов за счет продажи разработок
и выигранных международных грантов. А выигрыш грантов --
основание судить о том, что работа соответствует международному
уровню в своей отрасли.
-- Так или иначе всюду присутствуют деньги. Но как вы делите бюджетные средства? У вас репутация чрезвычайно щепетильного в
отношении денег человека, сторонника предельной прозрачности
отраслевого бюджета. Но что-то же зависит лично от министра?
Допустим, на этом месте кто-то другой -- и что же, пойдут
какие-то предпочтения, зависящие, скажем, от "специализации"
руководителя?
-- Моя позиция в том, что бюджетные деньги -- это святые деньги,
деньги нашего народа, наших налогоплательщиков. И такой подход,
когда финансируются только программы, выигравшие конкурс,
позволил уйти от растаскивания бюджета по отраслям. Роль
чиновника в отношении того, кому дать или не дать деньги,
минимальна. Все этапы прохождения проектов, о которых рассказал,
сводятся к тому, что я, как министр -- президент Академии не могу
изменить этого положения и решения научного сообщества. А что
касается самой науки, то должна работать система вне зависимости
от того, кто сидит на этом месте. Мы такую систему должны создать
и мы ее создадим. Это принципиальный вопрос. Наши же бюджетные 3
миллиарда разбиты на много подстрок, по которым легко проследить,
что и как расходуется.
В науке кончается "царство" того или иного направления (разумный
баланс должен обеспечивать жизнедеятельность всей науки), как и
того или иного руководителя. Система становится открытой. В этом
залог ее выживаемости. В этом суть. Закрытая, замкнутая система,
как известно, не выживает.
-- В последний год все же ходило немало разговоров, что, мол, академия уничтожена...
-- Как видите, это не так. Хотя, к сожалению, есть и свои драмы,
связанные с тем, что на всех, увы, нет заказчиков, с неумением
приспособиться к переменам. Ряд институтов закрыт. Но кто сумел
адаптироваться, тот сейчас все больше чувствует свою
востребованность.
Есть проблемы с коренной модернизацией науки, с оснащением
современными приборами и средствами телекоммуникаций и связи. Над
этим тоже напряженно работаем, но стараясь не обременять бюджет.
Так, основное количество дорогостоящего оборудования и
принципиально новых приборов получено благодаря грантам.
Наверное, сможем обеспечить наших ученых доступом в Интернет:
выигран международный грант, позволяющий пользоваться для науки
ресурсами Интернета в течение двух лет.
-- Что вам дало то, что стали организатором науки?
-- Вообще я рыночник по убеждению. Еще в 1989 году, когда уже
обозначилась судьба социализма в стране, мы с группой
единомышленников, также работавших на Мангышлаке, занимались
анализом экономической ситуации в регионе. Вывод был однозначен:
без новых подходов региону не выжить. Мы создали проект СЭЗ
"Мангистау".
Считаю, мне повезло, что удалось работать в команде Президента в
период становления государства, рыночных отношений. Это ведь
исторический процесс, бесконечно творческий и захватывающе
интересный. А в успехе я просто не сомневаюсь.
-- Как относятся коллеги из других стран к тому, что у нас возникла такая управленческая структура -- единственная в СНГ?
-- Интерес небывалый. Мы раздали им документы о наших
преобразованиях, они внимательно изучаются. Ведь по рыночным
преобразованиям Казахстан сейчас занимает лидирующие позиции в
СНГ, что высветило проблемы прежде всего в научно-технологической
сфере. И то, как они решаются у нас, -- необходимость, а не
просто чье-то желание. К этому, убежден, придут все.
стр.
|
